П.С. Рейфман

Из истории русской, советской и постсоветской цензуры

Архив сайта

Главная ЧАСТЬ II. Советская и постсоветская цензура Глава 10

 

 

963     ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ПЕРЕСТРОЙКА — ПЕРЕСТРОЙКА… БЕЛОВЕЖСКАЯ 

                                                        ПУЩА.                    

                 (Период Горбачева и Ельцина)

  

  Затем в России правил

   Плешивый Михаил  

   Он был престранных правил

   И пьяных не любил.

   Зато Борис в подпитии

   В Чечню стрелять полез,

  Но кроме мордобития

  Там не нашел чудес

     (Современное продолжение   «Истории государства российского»  А.К. Толстого).

 

   Хотели как лучше, а получилось как всегда

      (Черномырдин)


   Обещал миленок в койке

   Новый вид общения,

  Говорил, что перестройка,

  Вышло ускорение

      (частушка)

 

   Смерть Черненко. Начало правления Горбачева. Окончание войны в Афганистане. Возвращение из ссылки академика Сахарова. Меры по введению рыночной экономики, демократизации общества. Распад Варшавского договора. Провозглашение гласности. Прекращение глушения иностранных радиопередач. Уничтожение Главлита. Антиалкогольная кампания. Борьба национальных союзных республик за независимость. События в Прибалтике, в Нагорном Карабахе. Подготовка и утверждение закона о печати. Пересмотры списков запрещенной литературы, материалов архивов, крамольных имен. Проект «Закона о средствах массовой информации». Статья С.Эфирова  «Белые пятна». События в Тбилиси. Чернобыль, освещение его в советской печати. Августовский путч 91г. Правление Ельцина. Беловежская Пуща. Распад СССР. Положение с цензурой: слова и дела. Закон 21 июля 93 г. «О государственной тайне». Разгон верховного           
  964  
Совета и расстрел Белого дома. Новая Конституция. Указ президента «О мерах по защите свободы массовой информации в Российской федерации». Экономические преобразования периода Ельцина. Правительство Гайдара. Ваучеризация. Первая чеченская война. Переизбрание президента в 96 г. Массовая фальсификация. Роль силовых ведомств (Барсуков, Коржаков). История генерала Лебедя. Убийства оппозиционных журналистов и политических деятелей. Министерство по делам печати и его руководитель М.Лесин. Консолидация с реакционными иностранными правительствами. Полная потеря авторитета. Заявление об отставке и рекомендация преемника (Путина) в канун 2000 г.       

 

  «Эпохой великих реформ» верноподданные историки называли время царствования Александра П (первые 15 лет), с 1855 по конец 1860-х годов. На самом деле реформы оказались не столь уж «великими», но кое-что было достигнуто: уничтожено крепостное право, проведена довольно прогрессивная судебная реформа, жизнь кое-в чем изменилась к лучшему. В Советский Союз реформы пришли в конце ХХ века, с середины 1980-х годов, и их начало связано с именем М.С. Горбачева. 10 марта 1985 г. умер Генеральный секретарь КПСС Черненко. И он, и предшествующий ему Андропов продержались у власти весьма недолгое время. 12 марта Генеральным секретарем КПСС избран Горбачев. В это время его поддерживала значительная часть партийного руководства, Политбюро. Незадолго до этого умер Д.Ф.Устинов, фигура влиятельная, не ориентированная на реформы. Он мог во многом мешать их проведению. Устинов (1908 -20.дэкабря 1984) по возрасту вряд ли являлся серьезным соперником Горбачеву. Но он – трижды Герой Социалистического Труда, награжденный 9 орденами, в том числе Ленина, член ЦК КПСС с 1952 г., член Политбюро с 1976 г., с того же года министр Обороны, маршал –  был способен существенно влиять на соотношение сил в руководстве страны, даже претендовать на первое место (Черненко всего на три года моложе его). Горбачев, находившийся в Англии, прервал визит и срочно вернулся в Москву, к похоронам Устинова, чтобы блокировать возможность какой-либо «случайности». Упускать благоприятного момента он не собирался. Правда, и ранее, при серьезно больном Черненко, Горбачев исполнял многие его обязанности. Горбачева, сравнительно молодого, деятельного, ориентированного на изменения, на сближение с Западом . Тетчер говорила, что с ним можно иметь дело), поддерживали сторонники реформ .Н.Яковлев, Э.Шеварнадзе и др.). Да и «старики» ощущали, что руководство нужно омолаживать, что-то  менять. Довольно быстро намечается новый курс: перестройка, реформы. Но проводить их следовало очень осторожно. К ним не готовы ни руководство страны, ни население. Если бы в момент избрания были понятны последующие действия Горбачева, весьма вероятно, что он не пришел бы к власти (не пропустили бы «старики»). Постепенно, но за весьма короткое время, осуществляется ряд довольно важных изменений. Действительно, многое сделано. Закончена долгие годы длившаяся конца 1979 г.) война в Афганистане. В 1986 г. возвращен из ссылки в Горький А.Д.Сахаров (1921 — 14 декабря 1989), академик,
       965  трижды Герой Советского Союза, лауреат Ленинской премии (пробыл там с 1980-го года). Принят ряд мер по введению рыночной экономики, демократизации общества. Провозглашена «гласность». Реально очень расширены ее границы. Отменены многие из «закрытых зон». Уничтожен Главлит, ведавший цензурой. Подготовлен и принят закон о печати (летом 1990-го г.). Прекращено глушение зарубежных радиопередач (по инициативе Горбачева; многие в руководстве к его предложению отнеслись с большим сомнением). Но, как стало ясно позднее, думая о довольно коренных изменениях, о «перестройке», Горбачев не совсем отчетливо представлял пути будущего развития. У него не имелось четкой стратегии. Он не собирался отказываться от социализма, разваливать Советский Союз, ликвидировать правящее положение коммунистической партии последнем, может быть, и думал, но помалкивал). И это было искреннее непонимание, а не тактическое прикрытие своих задач, которое тоже существовало.

 

 Горбачев допустил ряд серьезных просчетов. Его антиалкогольная кампания, и экономические и моральные аспекты ее, привели к огромным финансовым потерям (чуть ли не 15% бюджета), не встретили поддержки народа, понизили авторитет президента, вызвали насмешки над ним (Горбачева стали называть «лимонадный Джо» и т.п.)


   Сложной оказалась проблема национальных отношений, взаимосвязей центральной власти и входящих в СССР республик. В последних усиливается борьба за независимость, центральная же власть относится к такой борьбе крайне отрицательно. Лишь под нажимом республик, под угрозой возможности отделения принимается закон о референдумах (республика имеет право на отделение только в том случае, если две трети ее населения проголосуют за него). Особо осложнился национальный вопрос в Прибалтике. Кровавые столкновения произошли в Литве и Латвии (январь 1991 г.). Телевиденье изобильно транслировало лживые, официозные, но претендующие на независимую точку зрения, репортажи Невзорова о событиях в Вильнюсе. 3 марта 1991 г. проведен референдум в Эстонии (около 78% высказалось за отделение, в том числе значительная часть «русскоязычного» населения; о роли этой части населения в обретении Эстонией независимости см. сб. «Анатомия независимости». Тарту-СПб, 2004). Возникают  волнения в Тбилиси, Нагорном Карабахе, Сумгаите, Баку. Осенью 1989 г. советское правительство наконец признает существование секретных протоколов пакта Молотова-Риббентропа, объявляет их не действительными, но и позднее, уже не при Горбачеве, в России не любят говорить о них.


 Тем не менее Горбачеву, по мнению многих, принадлежит немалая заслуга. Приведенные просчеты все же не ведущая тенденция. Горбачев пытается существенным образом изменить прогнившую систему, хотя не затрагивает ее коренных основ (вряд ли и мог в то время затронуть: мешало и упорное сопротивление «верхов», и неподготовленность «низов», и собственное непонимание весьма существенных обстоятельств; тогда его более прозорливым сторонникам казалось, что ограниченность его действий – «тактика», но было и непонимание). По словам видного журналиста и политического деятеля A.E. Бовина, сказанным еще при правлении Горбачева и повторенным в декабре 1991 г., после его свержения, «Горбачев – трагическая фигура. Помните? Дорога в ад вымощена хорошими намерениями. Он вымостил свою дорогу. Но он, безусловно,
        966  великая фигура, одна из великих политических фигур ХХ века. Он разрушил тюрьму, казарму, в которой мы жили десятки лет… Как Петр 1, он поднял Россию на дыбы. Но в отличие от Петра не сумел совладать с поводьями. И это не столько вина его, не столько выбор, сколько беда, судьба. Он нужен был истории, чтобы сорвать оковы с России. Новую Россию будут создавать новые поколения людей. Критические выпады против Горбачева, не учитывающие („в уме“, разумеется) этот исторический фон, всегда будут мелкими, мелочными, скользящими по поверхности вещей». Повторяя эти свои слова, Бовин добавляет: «Я и сегодня так считаю». А на пресс-конференции в конце того же месяца, по сути повторяет те же слова: «Я очень высоко ценю Горбачева. Это один из великих политиков ХХ века. Он решил задачу невероятной трудности: разрушил ту тюрьму, которая создавалась 70 лет. Но силы человека ограничены. История возложила на него задачу разрушения. Кстати, это касается и Ельцина, и Шаварнадзе, и Яковлева. Задача всего их поколения – разрушить эту тюрьму. Следующая задача – созидание. Её предстоит решить следующему поколению, тем, которым сейчас 30-40 лет. Они построят новую Россию. Я с огромной благодарностью провожаю Горбачева и, конечно, с грустью» .Бовин. 5 лет между евреев и мидовцев… (из дневника). М.,2002. С.7-8,17). Это сказано в то время, когда Горбачев в опале, а Бовин – русский посол в Израиле (т.е. лицо официальное). Об Ельцыне в книге упоминается вообще мимоходом, безоценочно, но скрытая неприязнь автора к нему иногда проглядывает.

 

       Думается, что и сейчас можно считать оценки Бовина верными, хотя время внесло в них важные уточнения. Ныне, по-моему, явно недооценивают роль Горбачева. По двум причинам: первая — стремление Ельцина занизить его роль, выпячивая свои заслуги; здесь Горбачев и Ельцин противостоят друг другу; вторая – неприятие многими основ происходящих изменений, стремление вернутся к советским порядкам; это – позиция коммунистов, сторонников прошлого; в данном случае имена Горбачева и Ельцина объединяются, как имена виновников разрушения идеализируемого советского уклада, нынешней разрухи, преступности, коррупции и пр. Думается, история всё рассудит. Следует помнить, что время пребывания Горбачева во главе страны в значительной степени ограничено (1985-1991), особенно если учитывать грандиозность задач, которые надо было решать, враждебность большинства властных структур, инертность народа. Все, отчасти сам Горбачев, его соратники, оказались не готовыми к столь масштабным переменам. И все же, учитывая последующие события, следует, помнить не забывать), что именно Горбачев начал проводить коренные благотворные реформы.

 

   Существенная часть их – гласность, свобода слова.  В книге «Жизнь и реформы» ., 1995) Горбачев говорит о важности гласности. Этому вопросу целиком посвящена  десятая глава: «Больше света: гласность» (см. об этом главу вторую, о «закрытых зонах».) Такая установка определяется пониманием того, что без гласности невозможно провести коренные изменения в жизни страны, в том числе экономические реформы. Горбачев в это искренне верил. Но оказывается, что во многих случаях он не был таким уж безусловным сторонником гласности. В уже названной главе, отмечая свою роль в установлении гласности, видимо, несколько преувеличивая ее, Горбачев не одобряет «лихорадки критицизма»: «критика стала приобретать оскорбительный, разносный характер, нередко публиковались откровенно клеветнические материалы, основанные на искажении и подтасовке
          967  фактов» (317). По словам Горбачева, на пленумах ЦК, в аппарате, руководстве «роптали по поводу вседозволенности печати», и он разделял такое недовольство, понимая, что «средства массовой информации должны нести четкую ответственность», для чего нужен закон о печати.

 

   И всё же обстановка на грани 1984 — 1985 гг. начинает постепенно меняться. Еще осенью 1984 г. вроде бы всё обстоит по-прежнему. 21 августа 1984 г. зав. отдела пропаганды Б.И.Стукалин передает в ЦК (секретно) просьбу Главлита разрешить изъятие «из библиотек изданий лиц, ведущих за рубежом активную антисоветскую пропаганду». Одновременно предлагается принять меры «по предотвращению публикации материалов о них (таких писателях — ПР) в открытой печати». Отдел Пропаганды поддерживает просьбу: «предложение Главлита поддерживаем». В приложении к просьбе дан проект Оперативного указания Главлита, адресованного всем цензурным инстанциям, сверху донизу. Приказывается: «Не разрешать к опубликованию без доклада руководству Главного управления». Далее идет перечень имен, лишенных гражданства (18 человек), о которых даже упоминать нельзя. Среди них Г.П.Вишневская, В.Л.Корчной, М.Л. Ростропович, Н.Д. Солженицын и др. (Бох 218-219). Приведенный документ — как бы «лебединая песня» советского Главлита.

 

     Вскоре начинается пересмотр запрещенного, постепенное раскрытие «зон», закрытых для критики. Пересматривается, хотя и со скрипом, вопрос о запрещении фильма А.Я. Аскольдова «Комиссар» (см. главу о Брежневе). Затем нахлынула волна разрешений запретного: романы А.Н. Рыбакова «Дети Арбата», В.Д.Дудинцева «Белые одежды», А.А. Бека «Новое назначение», кинофильм Т.Е.Абуладзе «Покаяние» (выпущен в прокат после закрытых просмотров; произвел впечатление разорвавшейся бомбы, стал явлением не только художественным, но и политическим). Потом пошли издания Айтматова, Астафьева, Распутина, Можаева, затем С.Сольвьева, Ключевского, Костомарова; Бунина, Мережковского, Набокова, Замятина, Алданова; В.Соловьева, Федорова, Флоренского, Бердяева и др. (Горб. 322).

 

        Из спецхрана изымается и переводится в общие фонды пользования множество книг. По распоряжению ЦК КПСС создается специальная комиссия из представителей Главлита (без него не обошлось!), Министерства культуры, Госкомиздата по пересмотру списков запрещенных книг. В январе 1987 г. она заканчивает свою работу и докладывает об этом. Главлит просит ту же комиссию продолжать свою деятельность, принять решение о переводе из особых в общие отделы произведений авторов -эмигрантов, выехавших за рубеж с 1918 по 1988 гг. «Это около 600 авторов». В их числе ряд известных писателей: Бунин, Набоков, Гумилев, Замятин, Бродский, философы Бердяев, Ходасевич, Зайцев (так в тексте- ПР). Идеологический отдел ЦК КПСС полагает возможным поддержать предложение Главлита. О результатах работы комиссии предлагается доложить к 1 января 1990 г. Решение подписано секретарями ЦК. Среди них Лигачев, Чебриков, А. Яковлев. Т.е. вопрос разбирался на самом высоком уровне.

 

     Записка 31 декабря 1988 г. (секретно) идеологического отдела ЦК, с согласия секретарей, о пересмотре списков общих и специальных фондов библиотек и книготорговой сети. В приложении дан список книг писателей — эмигрантов на 17
            968  листах, которые разрешается вернуть в обычные фонды. С марта 1987 по октябрь 1988 г. возвращено в общие отделы библиотек 7930 изданий, оставлены в спецфондах 462 издания «явно антисоветского характера». А затем начали разрешать Солженицына.

 

     Приходится раскрывать секретные военные приказы. Совместная Записка от 1 июля 1988 г. (секретно) отдела Культуры и отдела Науки и учебных заведений, с согласия секретарей ЦК, о публикации полного текста приказа Наркомата обороны (Сталина) №  227 от 28 июля 1942 г. Там, в связи с летним отступлением советской армии летом этого года, вводился ряд жестоких мер в отношении солдат и офицеров, вплоть до расстрелов за отступление (штрафные роты и батальоны, суровые десятилетние приговоры и пр.). Секретный приказ зачитывался на фронтах, а после войны публиковался, но не полным текстом (было чего стыдится! -ПР). Решив полностью напечатать приказ, начальство пытается его оправдать: он-де учитывал характер наказаний и репрессий в немецкой армии (что за оправдание ссылка на наказания в фашистской армии? — ПР) И всё же опубликовать разрешено, хотя и в сопровождении обстоятельной редакционной статьи и комментариев, в «Военно-историческом журнале» (1988. №  8), т.е. не для широкого пользования   (Бох221-22)

 

    Без особого удовольствия, вынужденно, властным структурам приходится раскрывать архивные материалы, касающиеся в частности отношений СССР и стран народной демократии. Записка общего отдела ЦК… от 6 февраля 1991 г. Совершенно секретно. Об интересе деятелей чешской компартии к архивным документам о чехословацких событиях 1968 г. .е. о вторжении в Чехословакию войск Варшавского договора -ПР). В связи с запиской В.Купцова от 30 ноября 1990 г. с грифом: Совершенно секретно (Купцов в 1990-1991 гг. был членом Политбюро и секретарем КПСС) подобрано 38 документов, так как во время московского совещания левых партий к нему обратились руководители коммунистической партии Чехословакии с просьбой познакомить их с документами 1968 г. Купцов считает, что разговор об этом не праздный, что от него не уйти и раскрытие архивов по «пражской весне» неизбежно должно произойти. Но, по его мнению, будет, лучше, чтобы КПСС начал делать это сам, постепенно, начиная с относительно «безобидных“ материалов. Иначе потом будет поздно».

 

        Главлит (Горбачев называет его «своего рода идеологическим КГБ» еще продолжает существовать, но власти, материальных средств, которых ранее не жалели, у него остается всё меньше. Функции его во многом меняются. И материальное обеспечение тоже. Из постановления Совета министров от 5 октября 1988 г. Не для печати. О переводе Главлита на хозрасчет, хотя бы частичный. Подпись: Рыжков (Бох222-23).  Постановление Совета Министров от 24 августа 1990 г. о Временном положении Главного Управления по охране государственных тайн в печати и СМУ. Упрощение процедуры контроля. Редакции и издательства посылают в Главлит по 2 контрольных экземпляра всех изданий на русском языке, рассчитанных на общесоюзную аудиторию. Об остальных речь не идет, но можно предположить, что их это не касается -ПР (Бох 229). В приложении к Временному положению… говорится о правах, функциях, финансировании Главлита. Сохраняется довольно много ограничений, но разрешается проводить проверку выборочно, предоставляется право отменять ее.

 

    969 Сфера Главлита продолжает ограничиваться. Все чаще выражается недовольство им. 25 января 1988 г. начальник Главлита В. А. Болдырев посылает в ЦК… информационную записку о «выступлении М.Шатрова против цензуры». В ней сообщается, что на дискуссии в Центральном доме литераторов по вопросам истории драматургии Шатров выступал, в присутствии многочисленной аудитории, в том числе иностранных корреспондентов, утверждая, что официальная цензура запретила публикацию в «Литературной газете» статьи А.Ваксберга «Царица доказательств». Болдырев сообщает: Шатров говорил, что он опасается за судьбу перестройки, что «Главлит продолжает действовать, несмотря на политику гласности», и призывал писателей бороться за публикацию этой статьи. По словам Болдырева, заявление Шатрова не соответствует действительности: редакция «Литературной газеты» просто задержала печатанье статьи в связи с необходимостью ее доработки, так как в ней, «вопреки указаниям директивных органов», делается попытка реабилитации Зиновьева, Каменева, Бухарина и других. Болдырев добавляет, что заявление Шатрова вызвало «негативную для нашей страны реакцию за рубежом» и отсылает к подробному отчету о дискуссии и выступлении Шатрова во французской газете «Монд» (Бох591). Бдительность прежняя, но по поводу ее приходится оправдываться

 

       6 июля 1989 г., в обзоре Болдыревым для ЦК КПСС материалов прессы, посвященных съезду народных депутатов, приводятся с осуждением многие выступления печати о съезде. В них «бездоказательность и неуважительность идут часто рука в руку». Болдырев явно не одобряет публикацию критических выступлений о консервативных тенденциях и ему не нравятся похвалы тенденциям прогрессивным. Отмечаются публикации «Огонька», где печатаются письма, выражающие недовольство речами на съезде писателей В.Белова и В.Распутина, но не допускается никакая критика Сахарова «или других членов так называемой московской группы»; впрочем, подобное не только в «Огоньке». О том, что иногда встречаются замаскированные выпады в адрес Горбачева. Как пример приводится юмористический рассказ Э.Медведева «Ошибка» в «Огоньке»; в нем один из персонажей говорит другому: «И запрети Горбачеву с женой ездить <…> Из-за такого примера моя Акулина везде за мной тащится» (Бох593-4).

 

     4 апреля 1990 г. тот же Болдырев посылает записку в ЦК…, «в порядке информации»: о том, что 4 апреля (оперативность!!) на сессии Верховного Совета Эстонской ССР председатель Президиума Верховного Совета А. Ф. Рютель подробно информировал депутатов о разговоре с Горбачевым; тот говорил, что события в Эстонии идут по литовскому пути и добавлял: неужели эстонские депутаты «не могут понять, что путь этот пагубный, тупиковый?». Сообщение Рютеля, по словам Болдырева, встретило «негативную реакцию» депутатов, расценивших этот разговор как нажим со стороны президента СССР (Бох 592)  

 

         Наконец-то, почти через 75 лет создания советской власти, приступают к составлению цензурного устава – закона о печати. Он подписан 12 июня 1990 г. и опубликован в Ведомостях ВерховногоСовета СССР (N 26) за подписью Горбачева. Приведем выдержки из закона СССР о печати и других средставах массовой информации: Гл.1. Общие положения. Ст. 1. Свобода печати. Печать и другие средства массовой информации свободны. Свобода слова и свобода печати, гарантированные гражданам Конституцией СССР, означают право высказывания мнений и убеждений, поиска, выбора, получения и распространения информации и 
         970  идей в любых формах, включая печать и другие средства массовой информации. Цензура массовой информации не допускается (впервые за все советское время открыто говорится о существовании цензуры и об ее уничтожении -ПР ). Правда, здесь же идет речь о недопустимости злоупотреблений свободой слова. Ст. 5. «Недопустимость злоупотребления свободой слова»: в ней говорится о непозволительности использования СМУ для разглашения сведений, составляющих государственную или другую, охраняемую законом, тайну, для призыва к насильственному свержению или изменению существующего государственного и общественного строя, пропаганды войны, насилия и жестокости, расовой, национальной, религиозной исключительности или нетерпимости, распространения порнографии или иных уголовно наказуемых деяний. Запрещается использование СМУ для вмешательства в личную жизнь граждан, посягательства на их честь и достоинство. При желании этот закон можно истолковывать весьма расширительно, объявив государственной и иной тайной всё, что угодно. Но в момент создания, принятия его пафос заключался в освобождении СМУ от ограничительных мер, а не в стремлении сохранить их (Бох228-9).

 

   Но сохранить все-таки хочется. Пускай временно, под другим названием, с привлечением общественности. За год до путча, т.е. почти в конце правления Горбачева, 24 августа 1990 г. опубликовано постановление Совета Министров СССР «Об утверждении временного положения о главном управлении по охране государственных тайн в печати и других средствах массовой информации», сокращенно ГУОТ – по сути тот же Главлит под другим названием — ПР). Положение принято в связи с утверждением Верховным Советом закона о печати 12 июня. В приложении к временному положению подробно рассматриваются функции ГОУТа, весьма обширные. В конце Приложения сообщается о том, что при ГУОТе «образуется на общественных началах совет по делам охраны государственных тайн в средствах массовой информации» (Бох230 — 32).

 

            Более решительно проблемы преобразования или уничтожения цензуры обсуждаются в обществе. В 91 г. Инициативная группа .М.Батурин, М.А.Федотов, В.Л. Энтин) подготавливает проект закона «О средствах массовой информации». В нем значится: Статья 3. «Недопустимость цензуры Цензура массовой информации, то есть требование от редакции средства массовой информации со стороны должностных лиц государственных органов, организаций, учреждений или общественных объединений предварительно согласовывать сообщения и материалы (кроме случаев, когда должностное лицо является автором или интервюируемым), а равно наложение запрета на распространение информации, их отдельных частей – не допускается. Создание и финансирование органов, организаций и учреждений, назначение должностных лиц, в задачи или функции которых входит осуществление цензуры массовой информации, – не допускается…» (Бох 235-36). Приведенный проект, пожалуй, самый радикальный из всего, что предлагалось в период перестройки в области цензуры. Но это не закон, а всего лишь предложения из авторского проекта.

 

        Другой проект тоже не утвержден, но он проект Кабинета Министров СССР от [14] июня 1991 г. и на нем стоит подпись премьер-министра В.Павлова (число не поставлено). Суть его такая: «Главному управлению по охране государственных тайн в печати и других средствах массовой информации (ГУОТ) продолжать выполнение задач и функций, определенных временным положением о нем,                        
     971
  утвержденным постановлением Совета Министров СССР от 24 августа 1990 г. № 843. 2. Министерству финансов СССР продолжать финансирование ГУОТа до конца 1991 г.». Таким образом, власти все же настаивают на сохранении цензуры, а общество требует уничтожения ее. Проект не принят в связи с августовскими событиями.

 

      В период Горбачева всё же постепенно происходят изменения в области цензурной политики, очень медленно, не густо, неохотно, но происходят. Главным образом речь идет о прошлом, отменяются прежние запреты, относящиеся к освещению давних событий. Говорить можно далеко не о всём. Для иллюстрации приведем статью С.А. Эфирова «Белые пятна: воображаемый диалог о пределах гласности» (сб. «Демократизация советского общества. Истоки, Проблемы. Решения». Серия «Шаги перестройки». Ред. проф. В.И.Купцова. М.,1989). Остановлюсь на ней подробнее, так как здесь хорошо очерчено, что разрешено и что запрещено цензурой в конце 1980-х гг. Статья написана в виде диалога автора с редактором, при участии «внутреннего цензора» (он оказывается не столь уж «внутренним»). Автор рассказывает своему приятелю, редактору, человеку «достаточно широких взглядов», что ему предложили написать статью, выбранную из нескольких тем. Редактор реагирует сразу: «Всё это не пойдет». – Почему? –   спросил автор. – Ты же знаешь, – ответил редактор, – о таких вещах пока молчат. Здесь нужна санкция свыше. Вот когда она будет, тогда и напишешь. –А как же гласность? – упорствует автор. – Ведь не должно быть «закрытых тем!“ – Неужели ты это принимаешь настолько всерьез? – удивляется редактор. – Границы дозволенного расширились, но есть же пределы». Между редактором и автором начинается обсуждение причин прошлой «безгласности» и нынешних пределов гласности. Во мнениях они расходятся довольно существенно. К их спору присоединяется и воображаемый «внутренний цензор». Он, цензор  образца 1988 года, не мракобес, не похож на цензоров прошлого; у него современная внешность, он смел (до определенных пределов, конечно),  сторонник гласности и перестройки, в несколько даже больших дозах, чем те, которые разрешены начальством, но он не приемлет никакой «безответственности», никаких «крайностей»; пишущая братия, по его авторитетному мнению, никогда не должна терять «политического чутья», понимания того, что «нужно» и что «можно» в данный момент.

 

      Между автором, редактором и «внутренним цензором» продолжается беседа. Автор говорит о «закрытых зонах», о так называемых «белых пятнах», которых стало намного меньше, «но они есть и относятся нередко к весьма принципиальным вещам» (121). Он считает, что сферу «белых пятен» должно сильно уменьшить, изъяв из нее не только события прошлой истории, как полагает редактор, но и всё, что относится к освещению нашей современности, к не преодоленным умолчаниям, не устраненным табу, к чему бы они ни относились. Редактор находит, что такие умолчания понятны и закономерны: «Нельзя осуществить всё мгновенно, сразу перейти от „безгласности“ к абсолютной гласности. Такой резкий переход – слишком большое потрясение для общественного сознания». Упоминает редактор и о препятствиях на пути перестройки, силах бюрократических и психологических, с которыми тоже должно считаться. Кроме того он опасается, что власти могут дать «задний ход»: что тогда будет со слишком смелыми авторами и редакторами?.

 

             972  Автор всё же затрагивает несколько запретных тем. Касается он, в частности, освещения в печати внешней политики. О ней, о прошлой, о настоящей, пишут, руководствуясь только официальными формулировками. Почему это так? Почему не говорят, что Сталин помог прийти Гитлеру к власти, называя социал-демократов фашистами? Почему не обсуждают открытых и тайных соглашений СССР с гитлеровской Германией? Почему не видят многих совпадений, социальных, политических, двух систем, фашизма и коммунизма? Почему молчат о советском экспансионизме, о войне с Финляндией, об Афганистане? Автор довольно смело перечисляет «запретные зоны» при освещении внешней политики. Конечно, к ним захват японских территорий, агрессия в Прибалтике, тайное приложение к пакту Молотова — Риббентропа (оно до сих пор официально не признано: когда российский посол в Эстонии в конце 20-го-начале 21-го века как-то  обмолвился, что когда-нибудь   приложение официально признают, на него накинулись местные русские газеты с обвинениями чуть не в отсутствии патриотизма -ПР). можно бы добавить многое:

 

   Говоря о «белых пятнах», касающихся внутренних проблем, Эфиров называет проблемы реальной социальной и политической структуры, социальной дифференциации, вопрос о классах в советском государстве, в частности о классовой сущности бюрократии, о привилегиях властей, о номенклатуре, господствующей элите, о многомиллионном управленческом аппарате, об однопартийной системе, о правовом государстве, о том, что высшие партийные и государственные инстанции стояли и стоят над законом, что не реализовано положение, сформулированное еще Монтескье, о разделении властей и т.п. Приводятся слова из резолюции Х1Х Всесоюзной конференции КПСС, принятой 1 июля 1988 г. –   «…последовательное расширение гласности является непременным условием развертывания процессов демократизации всех сфер общественной жизни, обновления социализма» (130). Они, по мнению Эфирова, давно забыты, остаются пустыми словами. А выгодно это правящим слоям, «поколению циников», сменившем поколение фанатиков.

 

    Эфиров соглашается, что какая-то «внутренняя цензура» нужна, но не такая, которую символизирует в статье «внутренний цензор»: «Но между раболепной и трусливой „внутренней цензурой“, к которой мы привыкли и „внутренней цензурой“ свободного, по-настоящему ответственного человека – дистанция огромного размера»:  «не освободившись от тебя (от трусливой внутренней цензуры — ПР), нам никогда не освободиться от „белых пятен“». Для такого освобождения надо многое: радикальное преобразование социальных и политических структур, бесповоротное признание невозможности монополии на истину, здравое отношение к критике, откуда бы она ни исходила, и правда – не ритуальная, не дозированная, а вся правда, возможность обсуждать любые вопросы, даже противоречащие официальным установкам, затрагивающие чьи-то интересы и привилегии. Пора полностью освободиться от конъюнктуры, обтекаемости и умолчаний, стать подлинно свободными людьми.

 

     Редактор не принимает подобных доказательств, говорит что все же «какие-то умолчания всегда будут необходимы» (138). На доказательства автора он реагирует так: «Прекраснодушная риторика – вещь, конечно, привлекательная, но опасная. Многие из твоих идей внешне очень радикальны, но объективно сомнительны, если
     973  не хуже». «Внутренний редактор» его успокаивает: «Успокойся, никто их не пропустит» (139). Возможно, я говорю об Эфирове слишком подробно, но вопросы, затронутые в его статье, злободневны и важны до настоящего времени -ПР.
  PS . Сейчас, при окончании второго срока президенства Путина, о решении проблем, затронутых Эфировым, об уничтожении названных им «белых пятен» реально вопрос не стоит, и рассуждения, высказанные в статье, кажутся наивными и прекраснодушными. К сожалению — ПР, май 2008

 

       Самым весомым свидетельством того, что «закрытые зоны», «белые пятна» продолжали существовать и в период Горбачева, является освещение событий в Чернобыле. 26-го апреля 1986 г. на Чернобыльской атомной электростанции (вблизи Киева) произошел взрыв (на 4-м блоке). Власти постарались окутать событие  густой пеленой лжи. Несколько дней об аварии вообще ничего не сообщалось. Все зарубежные СМИ были полны ею. А в России ни слова.  Позднее выяснилось, что атомные реакторы, работающие на Чернобыльской электростанции, были весьма несовершенными, устаревшего типа. О чем довольно много писали западные средства информации, но ничего не просочилось на страницы советских изданий. В последних утверждалось, что советский реактор вполне современный и надежный, настолько, что его можно было бы без всяких опасений поставить на Красной площади. Только через несколько лет постепенно начали раскрывать сведения о том, что задолго до взрыва было много настораживающих признаков (трещины, неисправности, плохое оборудование, поставляемое Югославией и пр.). До сих пор неизвестна точно непосредственная причина взрыва. Существует около 10 версий, из них две главные противоположны друг другу. Противоположность порождена различной заинтересованностью сторон, одна возлагает вину на работников станции, грубо нарушивших правила обращения с реактором, проводившим какие-то плохо подготовленные опыты. Другая утверждает порочность проектирования, конструкции реактора. И это почти через 20 лет после аварии. В тот же момент практически никакой весомой информации не было.

 

  Немного воспоминаний. Услышав по западному радио о чернобыльских событиях, я рассказал о них одной из наших студенток, киевлянок. Хотел узнать у нее о подробностях. Ее отец и брат – геологи, были связаны и с проблемами водоснабжения. К моему изумлению, они ничего не знали, не слышали. И только через несколько дней, после того, как весь мир говорил о Чернобыле, о нем сообщили и в Советском Союзе. Но только в весьма ограниченных рамках. Ничего не писалось о неподготовленности к аварии, об отсутствии самых необходимых средств защиты, о том, что мы отказались принять предложенную помощь Германии – автоматических роботов, что пожарники шли в очаг поражения без особой защитной одежды, потом подавляющее большинство из них погибло (один из немногих выжил оттого, что был пьяным; может быть, это и анекдот: «Истопник сказал, что столичная Очень помогает от стронция»). Всячески преуменьшались реальные последствия катастрофы (мы до сих пор их не знаем). И уж совсем преступные действия: умолчания, «чтобы не сеять паники». Не всегда даже по злому умыслу, а по дурости. Буквально в первые дни после аварии провели футбольный матч между чернобыльской и какой-то соседней командой, широко сообщали о нем. Взрыв произошел в конце апреля, а первого мая прошла с большим шумом, с массовым участием киевлян первомайская демонстрация. Ее очень
    974  подробно транслировали по телевиденью, рассказывали о ней. До сих пор зримо помню данную крупным планом молодую женщину с двумя детьми, одним грудным, на руках матери, другим рядом, постарше. Женщина лучилась оптимизмом, говорила, вероятно веря в это, что ничего ей и детям не грозит и она совсем не боится. Не нужно быть крупным специалистом, чтобы понять: в такой ситуации следовало отменить демонстрацию, объяснить опасность нахождения под открытым небом (китайцы, когда у них была атипичная пневмония, первомайские праздники отменили). Советское начальство такого сделать не могло, и не желало. Вероятно, не совсем понимая происходящее. Но кое-что всё же понимало. Во всяком случае, намного больше, чем сообщалось народу. Позднее выяснилось, что в первые часы после взрыва значительная часть киевского начальства эвакуировала своих детей. Еще позднее появилась песенка о дождях… радиоактивных. Текст, примерно, такой:

                            Все движется на свете,

                            Но доброго не жди.

                            В саду играют дети,

                            Идут, идут дожди,

                           И просто, очень просто

                           Слетают с неба в сад

                           Стронций девяносто

                          И кобальт шестьдесят.

    Заканчивалась песенка так:

                        А вы, сидящие в Кремле,

                        Товарищи вожди,

                        Вы прячете своих детей,

             Когда идут дожди?

                       Совсем не так ведь просто,

                       Когда с неба летят

                       Стронций девяносто

                       И кобальт шестьдесят.

                       (цитирую по памяти — ПР)

 

Киевские вожди во всяком случае прятали. Думаю, что и кремлевские.

 

         С давних пор люди, особенно их правители, не любили неприятных известий. В древних Афинах, по преданию, вестников, приносящих такие известия, казнили. Далеко не всегда говорили и говорят правду в более поздние времена. Но у лжи должны быть границы. Особенно, когда речь идет о здоровье и жизни миллионов людей. В таком случае сокрытие правды – страшное преступление. И оно было совершенно в период правления сторонника гласности, Горбачева, в духе давно установившихся традиций советского руководства. Масса воспринимала всё, как должное. Я не слышал, чтобы Горбачев признал свою вину, попросил прощения. Единственное полуоправдание ему, что он только год находился у власти, а дел было невпроворот. Но все таки год – не такой малый срок. Напоминаю, что я говорю не о причинах взрыва, его виновниках, последствиях, а о том, как освещались события в средствах массовой информации.

 

       Долгое время Чернобыль оставался запретной темой. Чтобы напечатать то или иное произведение о нем иногда приходилось обращаться в самые высокие
     975  инстанции, ссылаясь для подкрепления собственных доводов на мнение Запада и угрожая обратиться к его помощи. Как пример, можно привести историю публикации в «Новом мире» повести Г.У.Медведева «Чернобыльская тетрадь». В ЦК обсуждается вопрос о ней. 25 января 1989 г., через несколько лет после взрыва. Сохранилась под грифом «Совершенно секретно» Записка о публикации «Чернобыльской тетради». Речь идет о поддержке публикации академиком А. Сахаровым, предупреждавшим, что при запрещении повести, ее могут напечатать за рубежом. Решение: сделать ряд запросов, ознакомиться с повестью, а затем вновь рассмотреть вопрос о возможности ее публикации. В приложении содержится письмо А.Сахарова М.Горбачеву от 4 ноября 1988 г. Оно посвящено защите книги Медведева, но затрагивает и общие вопросы. В нем идет речь о том, что в «нашем государстве общественность отстранена от участия в проблемах проектирования и размещения атомной энергетики». Это приводит и приведет к серьезным осложнениям. Во всех странах уже давно поняли необходимость привлечения общественности к решению технических задач. Сахаров убежден, что она не только может, но обязана знать обстоятельства чернобыльской катастрофы, вопреки цензурным ухищрениям ведомств, их интересам и амбициям. Любые ограничения здесь наносят ущерб. О том, что он, как ученый, имеющий отношение к проблемам использования атомной энергии, не считает возможным и дальше умалчивать о работе Медведева перед мировым обществом и поступит так, чтобы она была широко известна (пришлось грозить обращением к Западу -ПР). О том, что публикация повести в «Новом мире» сослужила бы хорошую службу советскому государству, расширила бы гласность и самосознание советской общественности, без участия которой не мыслится наше дальнейшее развитие. Подпись: С глубоким уважением. академик А.Д. Сахаров.

 

      До сих пор многое неизвестно. Проблема возможности скорого разрушения бетонного саркофага, сооруженного вокруг взорвавшегося атомного реактора. И вновь те же успокоения: не нужно преувеличивать опасность; если и будет выброс радиоактивных веществ, то не страшно; радиус его не более 30 км.; такое даже Украине и Белоруссии не грозит, а о России и говорить нечего. Может быть, и так, но доверия нет: слишком много нам врали и продолжают врать. Постепенное сокращение льгот жертвам Чернобыля. Это относится и к Эстонии. По статистике более 4500 человек из Эстонии принимало участие в устранении последствий аварии и осталось в живых. Из них 93% нуждается в медицинской помощи, а средств на нее нет.

 

     Рубежным событием в истории СССР, входящих в него республик стал путч, направленный против Горбачева, отдыхавшего в то время в Крыму, в Фаросе. Его арестовали, сообщили, что он болен и отставлен от власти. Мало кто поверил в его болезнь. Но многие местные власти, правитель- ственные чиновники, дипломаты восприняли происходящее, как должное, сообщили о своей лояльности заговорщикам. Многие СМИ тоже поддержали путчистов (правительство Эстонии поступило иначе: передало по телевиденью, что уходит в подполье и будет продолжать борьбу; такое поведение было не столь уж частым исключением).  О  путче объявили 19 августа 1991 г., как раз накануне планируемого в Ново-Огорево совещания руководителей союзных республик, посвященного преобразованиям в СССР (подписание договора о новых отношениях, переговоры о новой Конституции и пр.). Горбачев говорил позднее о путче: «как удар в спину». И не только путч, но и 976последовавшие за ним события, которые привели к развалу СССР. 23 августа стало ясно, что путч провалился. Заговорщики проявили нерешительность, воинские соединения (отряды спецназа) не поддержали их. Против них выступил и  народ, в большом количестве собравшийся для защиты Белого дома, где заседал Верховный Совет. Путчистов арестовали. Во главе противников путча встал Ельцин.

 

   К этому времени он прошел довольно длительный путь политического деятеля общесоюзного масштаба. По моему мнению, возможно ошибочному, главным в нем было неуемное стремление к власти. Такое стремление характерно для многих, особенно для занимающих высокие посты. Для тех, кто находится на самой верхушке, от Ленина, Сталина и далее такое стремление всегда крайне существенно. Горбачев с этой точки зрения вовсе не исключение. Но у Ельцина, как мне представляется, стремление к власти выражено с особой силой, определяет все стороны его деятельности, все его поступки. Что не исключает искренней веры в благотворность своей деятельности, в то, что она ведет к торжеству демократических идеалов, что он – наиболее удовлетворяющая фигура для проведения нужных реформ и т.п. К этому времени у Ельцина довольно большой опыт руководства. Он еще не старый (родился в 32 г.). Окончил строительный факультет Уральского политехнического института (как учился – неизвестно, но мастер спорта по волейболу). Дипломный проект – «телевизионная башня». Инженер – поработал простым рабочим (по месяцу каменшиком, бетонщиком, плотником, столяром, стекольщиком, штукатуром, маляром, крановщиком). Прошел путь от мастера до директора лучшего в Свердловске домостроительного комбината. В 61 г. вступил в партию. С 62 г. на партийной работе. В 76-85 гг. – первый секретарь Свердловского обкома КПСС. В 85 г. перебрался в Москву  (по рекомендации Е.К. Лигачева) и стал первым секретарем Московского горкома партии (85-87). В 86-88 гг. – кандидат в члены Политбюро. Быстрая карьера. Здесь у него появились какие-то смутные перспективы, вероятно, не до конца осознанные. На каком-то этапе, видимо уже в Москве, они постепенно стали проясняться. Требовалось преодолеть множество препятствий, достичь, казалось, невозможного. Но этого было мало. Необходимым оказалось случайное стечение обстоятельств, умение воспользоваться чрезвычайным везением.  Став первым секретарем Московского горкома, Ельцин начинает борьбу за популярность: ездит в общественном транспорте, живет в простой квартире, всячески подчеркивает свою скромность, умение общаться с простым народом. Его ловкая, хотя несколько прямолинейная, демагогия, не понравилась соперникам по власти, особенно Е.Лигачеву, вероятно, тоже мечтавшему о первом месте. (новичок слишком уж прыток и беззастенчив). Ельцин играет ва-банк. На пленуме ЦК 87 г., посвященном 70 годовщине Октябрьской революции, он внезапно выступает с резкой критикой партийного руководства, особенно Лигачева, обвиняет последнего в том, что тот тормозит реформы. В заключение просит о своей отставке.. Оживленное обсуждение выступления, резкая оценка его. Если бы не Горбачев, то Ельцина тут же сняли бы со всех постов, но генсек предложил «не решать сгоряча этот вопрос» и лишь в феврале 88 г. пленум ЦК вывел его из состава Политбюро (отчет предан гласности в феврале 89 г.). На московском пленуме, засекреченном, Ельцина критиковали еще резче. Его освободили от руководства московскими коммунистами. В заключительном слове он почти раскаивался: «Я потерял как коммунист политическое лицо руководителя. Я очень виновен перед московской партийной организацией <…> я очень виновен
       977   лично перед Михаилом Сергеевичем Горбачевым, авторитет которого так высок в нашей организации, в нашей стране и во всем мире». Горбачев, видимо, был не прочь, чтобы Ельцина убрали из руководства московской партийной организации. Но он создал специально «под Ельцина» пост министра без портфеля и должность заместителя председателя Госстроя СССР (по его специальности). История же Ельцина, во многом засекреченная, обросла мифами. Близкий Ельцину редактор «Московской правды» М. Полторацкий позднее в телеинтервью признался, что он и журналисты-единомышленники сочинили и пустили в оборот вариант, который выдавался как подлинное выступление Ельцина на пленуме Московского горкома. Вырисовывался облик воинствующего антибюрократа и справедливого начальника. Таким Ельцин стал в общественном мнении: символом оппозиции. Сам он тяжело переживал случившееся, даже в больницу лег ноябре 87 г.; говорили, что пытался покончить жизнь самоубийством). Ему было необходимо возвращение к реальным рычагам власти, и он уже в июле 88 г., менее чем через год после своей бунтарской речи, просит на Х1 партконференции о реабилитации: «Но я лично прошу политической реабилитации при жизни, прошу конференцию отменить решение пленума <…> это будет в духе перестройки, это будет демократично и, как мне кажется, поможет ей, добавив уверенности людям» (см. Э. Глезин. Все начиналось с его отставки// Вести. Таллин, 31.10.07). Просьбу удовлетворили. Ельцина реабилитировали. В 89 г. он баллотировался на место депутата Верховного Совета СССР. Его не избрали, но депутат А.И. Казанник отказался от своего мандата в его пользу. В мае 90 г. Ельцин избран депутатом Верховного Совета РСФСР и стал его Председателем, с третьей попытки, с перевесом в три голоса.12 июня 91 г. на всенародном референдуме Ельцина избрали президентом РСФСР, с большим отрывом от соперников. Он выступал как борец с коррупцией, сторонник большей независимости союзных республик. По его инициативе принята «декларация о государственном суверенитете России» (преимущество российских законов над союзными).Но всего этого было недостаточно. Помог ГКЧП. Уже до него, в феврале 91 г., Ельцин предлагает Горбачеву оставить свой пост. Между ними ощущается явное противостояние. Ельцин ведет свою игру: бо`льшего радикализма, крайне левых требований, популистских заявлений, подчеркивая ограниченность и нерешительность действий Горбачева. Например, резкая критика Ельциным предложения председателя Совета Министров Н.Рыжкова несколько повысить бросовые цены на хлеб; хлебом кормили скот, он почти ничего не стоил; явно следовало увеличить его цену; но Ельцин, во «имя защиты интересов народа», решительно возражал против любого повышения. Если бы тогда можно было ему сказать,  как поднимутся цены в период его правления!

 

   ГКЧП был для Ельцина весьма полезным. Горбачев оказался изолирован путчистами в Крыму, в Фаросе. Но сам путч быстро превратился в авантюру. Элитное подразделение «Альфа» отказалось выполнять приказ заговорщиков о штурме Белого дома. (по крайней мере, так говорили). Народ путчистов не поддержал. На защиту Белого дома, где заседал Верховный Совет РСФСР, собралась масса народа – его защитники. Ельцин сумел возглавить борьбу с путчем. Для этого требовалась большая смелость и решительность. Ельцин, несомненно, обладал такими качествами. Он многим рисковал и, конечно, понимал, чем рискует. В тот момент, видимо, был искренним защитником демократии, интересов народа. Но не только такие высокие мотивы определяли его действия. Естественно, провал
    978   заговорщиков, победа народа в первую очередь связывалась с именем Ельцина. Горбачев, освобожденный из-под ареста, возвратившийся в Москву, оказался как-то  на обочине, не в центре событий. А Ельцин вовсе не собирался возвращать ему власть. На митинге он забрался на танк, игравший роль ленинского броневика, и произнес с него свою речь, как главная действующая фигура, которой он в той обстановке на самом деле стал и хотел оставаться. Уже во время митинга, транслируемого по телевизору, я слышал то в одном, то в другом месте, на общем праздничном, радостном фоне, вспыхивающие крики: «Горби долой!». Они, вероятно, были не столь единичны, если их можно было услышать с телеэкрана, в огромной толпе участников митинга. Крики вызвали у меня неприятное чувство. Возможно, они – результат стихийных эмоций, проявления любви к Ельцину (вполне понятной) и неприязни к Горбачеву (хотя вряд ли затеянная им перестройка к тому моменту совершенно исчерпала себя). К тому же я знаю по опыту, что в СССР (позднее и в России) «стихийный энтузиазм» бывает обычно хорошо организован (помню, как подавали автобусы, освобождали от работы, кормили людей, раздавали им чернильницы -метательные снаряды для выражения «стихийного» негодования перед каким-нибудь иностранным посольством).

 

 Менее чем через три месяца после путча, 8 декабря 1991 г., в Вискули (Беловежская Пуща) подписано соглашение о выходе России, Украины и Белоруссии из состава Советского Союза, в сущности о развале его (от России подписал Ельцин, от Украины Л. М. Кравчук, от Белоруссии С. С. Шушкевич). Соглашение достигнуто самым недемократическим способом, без консультаций с народом  (его мнения не спрашивали, хотя сравнительно недавно, весной 91 г., на референдуме около 65  (76?) % населения высказалось за сохранение Советского Союза), без обсуждения с входящими в состав  СССР республиками, без согласия Верховных Советов РСФСР и СССР (первый ратифицировал его post factum, второй просто распустили, поставив перед свершившимся). Самовластно. Внезапно. Неожиданно. Думается, Шушкевич был нейтральным, а к независимой власти рвались Ельцин и Кравчук. Руководители остальных республик покорились неизбежному (позднее они тоже почувствовали вкус к власти). Возник СНГ. Ни в коей степени не по воле народа, а по желанию его руководителей, своекорыстных интересов. Вместо СССР возникло более десяти стран, в большинстве с авторитарным правлением Прибалтикой – дело особое). Некоторые из них Средней Азии) оставили далеко позади по уровню тоталитаризма Советский Союз. Внутренне уверен: если бы в тот момент Ельцин был бы президентом не России, а СССР, ничего подобного в тот момент не произошло. В крайнем случае, расстрелял бы возмутившихся, как в 1993 г. Две чеченских войны (вторая, как и первая, начата в период правления Ельцина) подтверждают правомерность такого предположения. Ведь действия чеченских «сепаратистов» по сути ничем не отличались от действий самого Ельцина, его Беловежских решений. Доказательства, что там можно (союзная республика), а здесь нельзя (автономная) критики не выдерживают. Как и довод: нельзя показывать слабость, иначе можно развалить всю Россию (почему его не придерживался Ельцин, разваливая СССР?). И вообще весьма подозрительно единство, которое может держаться лишь на страхе, на кровавых расправах. Дело в другом: Беловежская Пуща оказалась, вероятно, единственным средством устранить Горбачева, добраться до места «первого», пусть России, а не Советского Союза, канувшего в Лету.

 

             979  Сравнительно недавно отмечалось десятилетие подписания Беловежских соглашений. Большинство опрошенных высказались о них отрицательно. Предполагаю, что не только сторонники коммунизма, возвращения к советскому прошлому. Где-то в начале 1990-х годов один из моих коллег, услышав мой не слишком одобрительный отзыв об Ельцине, с удивлением сказал: «Вы ведь всегда были за демократию?!» Я ответил: «по-моему, такое вполне совместимо». Сейчас пониманием того, что демократия и Ельцин – явления совершенно разные не удивишь никого.

 

        Другой вопрос: возможно ли было сохранить от развала насквозь прогнивший Советский Союз? Не исключено, что нельзя. Но развал, видимо, мог быть иным. Во всяком случае не по желанию самодержавно и своекорыстно действующего Ельцина. Вероятно, следовало поискать какие-либо другие, демократические варианты. Ведь путч, как выше говорилось, произошел как раз перед совещанием руководителей всех республик. Там бы и обсудить. Но такого решения не хотели путчисты – сторонники старых порядков. Поэтому путч и произошел накануне открытия совещания. Не хотел и Ельцин, выступавший под знаменем демократической новой России, а по сути боровшийся за власть.

 

        Итак, цель достигнута. Ельцин приходит к власти, в результате путча, вопреки намерениям путчистов. Подавляющее же количество интеллигентных, умных, демократически настроенных людей искренне уверены, что победили они, победила демократия. А символом ее является Ельцин. Горячо приветствует его эмигрант, знаменитый виолончелист, правозащитник М.Л.Ростропович. Он специально приезжает в Россию, чтобы выразить солидарность с Ельциным, его сподвижниками. Поддерживает его и жена покойного (умершего в 1989 г.) академика Сахарова Елена Боннэр. Я не  утверждаю, что ориентация Ельцина на демократические лозунги, на демократов была лишь тактикой. Она наверняка являлась искренней, особенно на первых порах. В том числе там, где дело касалось средств массовой информации. Но всё же везде на первом плане для него был он сам. 

                 
 Довольно рано появляются первые зародыши (не более, чем зародыши) культа Ельцина. Он после Беловежской Пущи и путча как бы переходит на качественно иной уровень, торопится и внешне оформить это, без промедления выселяя Горбачева из президентского кабинета и занимая его место. Начинаются восхваления Ельцина, видимо, в основном искренние, но иногда довольно неумеренные. В ночь под Новый, 1992-й, год руководитель ансамбля «Виртуозы Москвы», В.Т. Спиваков выступает по телевиденью с панегириком во славу Ельцина. Испытывать благодарность и восхищение, конечно, можно, но зачем оповещать о них всю страну?! И в радости победы мало кто замечает, что вновь начал действовать принцип: цель оправдывает средства, т.е. в определенных случаях всё позволено. Принцип старый, еще от иезуитов и Макиавелли, но он стал излюбленным принципом советского правления. Как и правления Ельцина, а применение его в каждом данном случае оправдывалось демократами и освещалось «в нужном духе» в большинстве СМИ.

 

       Ельцин субъективно тоже за демократию. Но только с ним во главе, под его руководством,  «управляемую им демократию». Я не предполагаю, что всё то, что произошло позднее, было заранее точно продумано, что здесь с самого начала сознательный обман. Но когда задают вопрос, где начало того, что потом привело к  

 980   Путину его задают сейчас нередко, называя разные даты), я вспоминаю праздничные дни августа 1991 года.

 

   Некоторое отступление. Неприятие Ельцина долгое время отождествлялось с позицией красно-коричневых, которые утверждали, что он, вместе с Горбачевым, совершил преступление, развалил Советский Союз (полагаю, что к последнему Горбачев прямого отношения не имел; имел отношение он к другому, к развалу Варшавского договора; именно Горбачев дал понять, что СССР в дела Восточно -Европейских стран вмешиваться не будет и они смогут осуществить давнюю свою мечту о независимости. Благое решение! 1-го июня 1941 г. организация Варшавского договора прекратила свое существование).

 

         Но на первых порах правления Ельцина – восторг, радостные надежды большинства на более решительное, радикальное развитие перестройки. Эти надежды отразились и в сфере печати, радио, телевиденья. Резко критическое отношение к прошлому и вера в будущее. Яркое выражение подобных ожиданий – отрывки из стенограммы собрания трудового коллектива Всесоюзной телерадиовещательной компании от 27 августа 1991 г., через несколько дней после провала путча. Выступление В. В.Познера – ссылка на сказку Шварца «Дракон». Дракон говорит о покорности людей, не желающих освобождения: «Я же их кроил по своему образу и подобию 300 лет. Это исковерканные души, больные души…». Про нас сказка. Таких монополий, как у нас, нигде в мире нет. Такой динозавр – Гостелерадио. Надо убить «этого неповоротливого динозавра». Нужна независимость, и друг от друга, и от разных государственных структур. Нужно несколько абсолютно независимых теле и радио компаний. Л.А.Золотаревский вносит конкретные предложения: Первое – покаяние от имени всего коллектива Центрального телевиденья, в частности программы «Время», перед миллионами телезрителей за ту дезинформацию, которая давалась во время путча, да и не только в эти дни. Второе – создание гарантий, политических, организационных, всяких других, не дающих использовать телевидение и радио как средство, которым возможно манипулировать, как делалось ранее. Для этого отделить их от партии; уничтожить в них все бюрократические структуры, которые есть только у нас. Руководство сосредоточить в творческих объединениях, творческих группах; руководитель каждой группы должен иметь свой бюджет, своих авторов, режиссеров. Далее. Есть законы общественной психологии. Названия «Гостелерадио», «Время» скомпрометировали себя. Надо их изменить. А. Комов говорит о необходимости изменить бюрократический принцип на принцип коллективного руководства. А. Тихомиров напоминает о стукачах, о том, что сейчас опечатали местные сейфы КГБ; но стукачей так много, что, вероятно, нужно заморозить эти сейфы с архивами. Призыв быть свободными людьми, иначе журналистами можно будет манипулировать из какого-либо подполья КГБ.  И.Симанчук, секретарь Московской журналистской организации, говорит о «замечательных ребятах» из независимой радиостанции «Эхо Москвы»; за год существования они проделали огромную работу, завоевали большой авторитет; их опечатывали, срывали с эфира, к ним являлся ОМОН, подделывали их передачи, говоря от их имени; было заявление ТАСС, где их радиостанцию называли подрывной, провокационной. Симанчук предлагает: Первое. Обсудить, внести изменения и принять закон о телевидении и радио. Такой закон необходим. Имеется его проект. Второе: Гостелерадио не должно более существовать в                       
  981  
монопольном подчинении Президенту: «Что это принесло, нам всем известно» (Бох594-6). В выступлениях много наивного, вряд ли осуществимого, но искреннего, молодого (независимо от возраста каждого выступавшего); вера в светлое будущее, в свои силы, в возможность благотворных изменений; как далеко это не только от наших дней, но и от последних годов правления Ельцина — ПР.

 

    Закон о печати, о средствах массовой информации, допускающий широкую свободу слова, о котором говорил Симанчук, действительно готовился еще во времена Горбачева. О нем мы говорили выше, в первой части главы. Но одновременно еще до путча российские власти стараются прибрать к рукам, в числе прочего, союзные цензурные инстанции. Проект постановления Совета министров РСФСР. 14 июня 91 г. (Бох236). А 17 июня 1991 г. председатель Совета министров РСФСР Силаев сообщает премьер- министру СССР Павлову (не спрашивает, согласовывает, а именно ставит в известность) о решении передать функции Главного управления, предусмотренные временным положением нем выше), в ведение России. После путча это делается уже на полуофициальных основаниях (ведь Советский Союз еще продолжает существовать, еще нет решений, принятых в Беловежской пуще). Но существование инстанций СССР уже игнорируется. 24 августа 1991 г., сразу после провала путча, отдано распоряжение об архивах КГБ: передать их, вместе с помещениями, штатами в ведение архивных органов РСФСР. Контроль за выполнением указа возлагается на прокурора, КГБ и Комитет по делам архивов РСФСР. Подпись: президент РСФСР Ельцин. В тот же день такое же распоряжение отдано по поводу партийных архивов. Тоже за подписью Ельцина. (Бох237-388).. Новая власть торопиться. Подтверждение того, что с самого начала, с первых дней после путча, даже до него, Ельцын берет в руки цензурные дела.

 

          Как и во времена до Горбачева, после развала СССР принимается указ Президента Российской федерации от 14 января 92 г. «О защите государственных секретов Российской Федерации». Тон его отнюдь не либеральный. Предписывается всем руководящим инстанциям, от министерств и ведомств до руководителей учреждений и предприятий, до издания новых законов по обеспечению государственных секретов руководствоваться ранее принятыми нормативными актами. «Для проведения этой работы иметь в своих структурах специальные самостоятельные подразделения, а там, где объем работы по защите государственных секретов незначителен – специально назначенных работников». Правительству России предлагается рассмотреть вопрос организации защиты государственных интересов, при необходимости внести соответствующие предложения. Координацию деятельности по организации защиты государственных секретов «возложить на Министерство безопасности и внутренних дел» (Бох238-9). О либерализме нет и речи. Сразу же начинается «завинчивание гаек». При этом ориентация делается (видно по тону) не на горбачевское законодательство, а на нормативные акты предшествующего ему времени.

 

         21 июля 1993 г. принят закон Российской федерации «О государственной тайне». В законе весьма подробно определяется понятие «государственная тайна», дается обширный перечень сведений, относящихся к этому понятию: в военной области, области экономики, науки и техники, внешней политике. Описывается порядок и организация засекречивания. В закон включаются статьи о принципах засекречивания (якобы ограничивающие произвол): Раздел Ш. Ст. 6.
      982    «Засекречивание сведений осуществляется в соответствии с принципами законности, обоснованности и своевременности» (Бох239). Говорится об установлении «путем экспертной оценки целесообразности засекречивания конкретных сведений», «исходя из баланса жизненно важных интересов государства, общества и граждан», о своевременности засекречивания и пр. Все это звучит вроде бы объективно (засекречивается только то, что необходимо), но дела не меняет.

 

     И всё же ориентация на демократические принципы в какой-то степени еще сохраняется. Особый интерес с этой точки зрения представляет статья 7-я: Сведения, не подлежащие засекречиванью. «Не подлежат засекречиванию сведения: о чрезвычайных происшествиях и катастрофах, угрожающих безопасности и здоровью граждан, и их последствиях, а также о стихийных бедствиях, их официальных прогнозах и последствиях; о состоянии экологии, здравоохранения, санитарии, демографии, образования, культуры, сельского хозяйства, а также о состоянии преступности; о привилегиях, компенсациях и льготах, предоставляемых государством гражданам, должностным лицам, предприятиям, учреждениям и организациям; о фактах нарушения прав и свобод человека и гражданина; о размерах золотого запаса и государственных валютных резервах Российской Федерации; о состоянии здоровья высших должностных лиц Российской Федерации; о фактах нарушения законности органами государственной власти и их должностными лицами. Должностные лица, принявшие решение о засекречивании перечисленных сведений или о включении их в этих целях в носители сведений, составляющих государственную тайну, несут уголовную, административную или дисциплинарную ответственность в зависимости от причиненного обществу, государству и гражданам материального и морального ущерба. Граждане вправе обжаловать такое решение в суд» (Бох240). Ограничение засекречивания весьма существенное. К сожалению, оно не соблюдалось. О нем просто забыли. С самого начала

 

     Интересен также раздел 1У. Рассекречивание сведений и их носителей. Статья 13. Порядок рассекречивания сведений. Органы государственной власти, руководители которых наделены полномочиями по отнесению сведений к государственной тайне, обязаны периодически, но не реже, чем раз в 5 лет, пересматривать перечень сведений, подлежащих засекречиванию. Срок засекречивания сведений, содержащих государственную тайну, не должен превышать 30 лет. В исключительных случаях этот срок может быть продлен специальной комиссией. Статья 14. Порядок рассекречивания носителей сведений, составляющих государственную тайну… Этими полномочиями наделяются руководители Государственных  архивов… Раздел У1. Защита государственной тайны. Статья 20. Органы защиты государственной тайны: Министерства Безопасности и Обороны, Федеральное агентство правительственной связи и информации при президенте, Служба внешней разведки, органы государственной власти, предприятия, учреждения и организации и их структурные подразделения по защите государственной тайны и др. Подпись: Ельцин (Бох239-41).

 

         Закон опубликован лишь 21 сентября 1993 г. в «Российской газете». По сути дела он вводит строгую цензуру, как и законы советского периода о военной или государственной тайне. Знаменательно, что в 1993 г. никакой войны не было, если не считать баталий Ельцина с Верховным Советом. Видно, что структура цензурного наблюдения подробно разработана, регламентирована, предусмотрена во всех                  
    983   
деталях, что она поручена «силовым министерствам». Во всем этом не было ничего демократичного, кроме раздела о сведениях, не подлежащих запрещению. Но раздел включен как популистско-демагогический, никто им не собирался руководствоваться, в противном случае к судебной ответственности необходимо оказалось бы привлечь всё руководство страны, на всех его ступенях, начиная с президента. А так называемые демократы приняли и этот закон как должное.

 

       Как последний всплеск надежд и усиливавшихся опасений можно рассматривать обращение от 29 марта 1993 г. трудового коллектива Всероссийской государственной телерадиовещательной компании к зрителям и слушателям. Оно принято на собрании представителей трудового коллектива. В нем идет речь о событиях на девятом съезде народных депутатов, о том, что свобода слова, гарантируемая Конституцией и законом «О средствах массовой информации» и международными обязательствами России, «находится под угрозой». Сообщается, что 28 марта съезд принял Постановление «О мерах по обеспечению свободы слова на государственном телерадиовещании»; которое «открывает на самом деле путь к свободе неограниченного вмешательства в профессиональную работу журналистов и редакций со стороны не только властных органов и должностных лиц, но и партий, общественных организаций…»; постановление превращает СМИ в арену жестокого политического противоборства, дестабилизирующего жизнь общества. Авторы обращения считают, что Средства Массовой Информации – общенациональное достояние; они служат обществу, а не президенту, парламенту или конституционному суду; о том, что в других странах мира существуют попечительские советы из наиболее авторитетных деятелей культуры, науки, искусства, не связанные с активной политической деятельностью и независимые от властных структур; съезд же создал наблюдательные советы с властными функциями, что ведет «к восстановлению политической цензуры и монополизации средств массовой информации». В Обращении выражается протест против таких решений, со ссылками на параграфы закона. А далее идет примечание: «Сегодняшняя действительность представляет всё новые и новые примеры посягательства на свободу слова; налицо механизмы воздействия на каналы информации, начиная от системы зависимости СМИ от властных и финансовых структур, кончая физическим устранением неуправляемых журналистов» (Бох597-98, 636). Ясно, что тиски цензуры все более ужесточаются, но об этом еще можно говорить. Вскоре начинается свара между народными депутатами и президентом. Каждая сторона пытается использовать в своих интересах печать, которая тщетно старается остаться независимой.

 

         5 декабря 1993 г., вскоре после разгона Верховного Совета и расстрела Белого дома, Ельцын подписывает указ «О мерах по защите свободы массовой информации в Российской Федерации». Президент объявляет, что указ издан в целях защиты массовой информации. Об этом свидетельствует и название указа, и некоторые положения его. Провозглашается «Недопущение создания» (стиль текста -ПР) организаций, учреждений, органов, должностей, в задачи или функции которых входит осуществление цензуры. После этих общих слов следует сущность: на основании указа президента от 7 октября 1993 г. «О правовом регулировании в период поэтапной конституционной реформы…» постановляю: 1.Приостановить действие постановлений Съезда народных депутатов от 29 марта 1993 г. «О мерах по обеспечению свободы слова на государственном телерадиовещании и в службах
     984
  информации» и постановления Верховного Совета от 15 июля 1993 г. «О приватизации государственных издательств, издательско-полиграфических комплексов и типографий» до принятия соответствующих решений Федеральным собранием Российской Федерации. 2. Совету министров – Правительству до 10 января 1994 г. представить предложения по совершенствованию законодательства о средствах массовой информации. 3. Внести Указ на рассмотрение Федерального Собрания Российской Федерации. 4. Указ вступает в силу со дня подписания. Подпись: Ельцин. Ни о каких конкретных свободах здесь не говорилось; речь шла совсем о другом, об отмене всех постановлений, касающихся средств массовой информации, принятых разогнанным Верховным Советом (Бох241-42). Особых причин для ликования и в данном случае указ не давал.

 

        С 1992 г. начинаются экономические преобразования периода Ельцина. Уже во времена Горбачева ощущается ориентировка на приватизацию, на отмену всеобщей государственной собственности, создание мелких и средних частных и кооперативных хозяйств, в городе и деревне. Но не происходит коренной денационализации, передачи в частные руки крупных отраслей народного хозяйства, огромных предприятий. С приходом к власти Ельцина дело меняется. Премьер министром становится молодой реформатор, «рыночник» Е.Т. Гайдар, сторонник «монетарной» системы, так называемой «чикагской школы», по убеждениям демократ. Он считает, что рыночное формирование цен, отказ от всякого регулирования их, «шоковая терапия» сами по себе приведут к установлению разумного рынка, росту благосостояния населения (пускай даже на первых порах цены поднимутся). Следует отметить удивительную безответственность так называемых демократических теоретиков, пришедших к руководству экономикой. Они и позднее считают, что, например, впустую потраченные 5 млрд. долларов!! полученного Россией транша не преступление, а просто ошибка .Е.Немцов высказывал подобное мнение в связи с обвинениями в адрес С.В.Кириенко). Со всяким, дескать, может случиться (транш в данном случае – кредит, полученный Россией от Международного Валютного Фонда; он выплачивался частями, через определенные промежутки времени, в случае выполнения его условий при использовании предыдущей части. Россия эти условия нарушала. Кириенко – один из важных деятелей в проведении экономической реформы; о нем рассказывали анекдот: если В.В. Геращенко был Гераклом российской экономики, то Кириенко – ее Герасимом (напомним, что Герасим в рассказе Тургенева утопил Муму). Не говорю уже о тех политиках, кто использовал проводимые реформы для собственного обогащения, наживая баснословные капиталы. При этом следует учитывать, что Беловежские решения разрушили целостную экономическую систему страны. Она работала плохо, была мало целесообразной, но все же кое-как работала. Насильственный распад СССР разорвал хозяйственные связи, сложившиеся в течение многих десятилетий. СНГ, образованное после распада Советского Союза, так и не стало полноценным, эффективно действующим объединением.

 

         Для понимания возникшей в 1990-е годы обстановки мы используем материалы двух зарубежных экономических публикаций, дающих, думается, серьезный анализ происходившего. Первая — статья Питера Реддуэя, профессора политологии университета Джорджа Вашингтона и Дмитрия Глинского (Васильева) – научного сотрудника того же университета. Ее название: «Настоящей помощью России был бы отказ в кредитах Ельцину». (Опубликована в газете «Лос Анджелес
          985  Таймс» 19 июля1998 г. Перепечатана в «Независимой газете» 27 июля 1998 г.). Вторая – статья Дэвида Сеттера «Три кита разрухи („Time“, где-то  в конце 1998 г.; перепечатка: „Эстония-М“. 22 февраля 1999 г.).

 

      Рассматривая события, происшедшие в России 1990-х годов, Сеттер приходит к грустным выводам. По его мнению, в начале этого периода .е. к завершению правления Горбачева, началу власти Ельцина) в России возникли проблески свободы, она готова была устремиться к демократическому будущему. Но последующие годы привели к полному крушению надежд: „В России же правят бал страх, нужда и преступность“. В статье подробно рассматриваются причины такого положения. Начинается с того, что построение нового государства было ориентировано на формирование группы богатых собственников, а не многочисленного среднего класса. Российские экономисты – реформаторы доказывали, что наличие таких собственников автоматически приведет к обогащению всего общества, к созданию правового базиса. Идея, по Сеттеру, вообще сомнительная, в случае с Россией превратилась в гибельную. Страна с догматическими традициями советского периода, с деградацией социальной морали была совершенно непригодна к подобному эксперименту. Реформаторы считали введение рыночной экономики главным, чуть ли не единственным средством достижения цели и очень торопились с проведением реформ, не отказавшись по сути ни от веры в марксистские экономические авторитеты (базис определяет всё), ни от неуважения к главенству закона. Они отказались от идеи социализма во имя частной собственности, проигнорировав необходимые правовые и этические рамки процесса реформ, вечные нравственные ценности. Разрушение старой системы произошло без создания комплекса основ новой системы. Пренебрежение к закону привело к серьезным последствиям. Оказавшись у власти, сами реформаторы нарушали зaкон и смотрели сквозь пальцы на нарушения других. Те любыми способами проникали в экономические структуры. Скорость реформ, их криминализация разрушали цели демократии. А реформаторы не обращали внимание на это, на способы обогащения, веря, что, независимо от них, новые капиталисты поведут себя как рациональные экономические деятели, думающие о благе государства и народа. На практике же годы реформ создали атмосферу полного беззакония; главным принципом стало не производство, а воровство.

 

       Значительная часть реформаторов сама влилась в русло происходящего процесса. Она либо изменилась, переродилась, деградировала, отказавшись от прежних искренних устремлений, либо никогда не имела их, примыкая к движению из корыстных личных целей. К последним относилось большое количество прежних бюрократов, сохранивших свои посты и влияние, бывших партийных функционеров, верхушка технократов: руководители заводов, колхозов, различных предприятий. Перестройка превратилась во „вторую криминальную революцию“, где, начиная с самой-самой верхушки, всё определяла жажда власти и богатства .Чубайс, В.Шумейко — председатель Совета Федерации, олигархи — миллионеры и миллиардеры). На другом полюсе возникало полное разочарование всё более нищающего народа во всех демократических ценностях („дермократии“, как стали говорить многие), ностальгия по прошлому, по Сталину, СССР.

 

          В стране, как утверждается в статье, всё более доминируют 3 момента: гиперинфляция, приватизация и криминализация. Гиперинфляция началась сразу после освобождения цен. Население, относительно однородное, резко разделилось на 
        986    богатое меньшинство и на бедное большинство. Гайдар, премьер-министр, оперируя западным опытом, начинает проводить „шоковую терапию“. Он утверждает (вероятно, веря в это -ПР), что освобожденные цены вырастут в 3-5 раз, но затем стабилизируются и начнут снижаться. На самом деле в течение 10 месяцев цены выросли в 300-400 раз и продолжали повышаться далее. За 3 месяца 99% сумм на счетах граждан совершенно обесценилось. Пропали все вклады, которые годами копились на всякие необходимые нужды. Когда Гайдару напоминали об его прогнозах, об обещаниях индексации, он с раздражением перекладывал вину на прежний режим, за грехи которого нынешний дескать не отвечает. Это – первое ограбление народа государством (курсив здесь и далее мой -ПР). Затем пошли другие. Появилось множество коммерческих банков, инвестиционных фондов, различных компаний, фирм. Ограбленное население бросилось туда, чтобы спасти остатки сбережений (там обещали огромные проценты, до 1200%). Все эти новообразования были совершенно бесконтрольны, связанны с многими крупными чиновниками, покровительствующими им. Многочисленные „пирамиды“, банкротства, настоящие и мнимые. Более 40 миллионов человек потеряли свои сбережения на этом втором этапе ограбления. При полной безответственности, продолжавшейся и в дальнейшем, в самых разных сферах, начиная от самых высоких.

 

      Новые государственные, административные руководители налаживают все более тесные связи с банковской и хозяйственной бюрократией для взаимного обогащения. Все более растет коррупция. Присвоение государственных кредитов. Государство вынуждено их давать, т.к. из-за инфляции 1992 г. без них предприятия должны бы закрыться. Но кредиты идут не в производство, а в коммерческие банки, под большие проценты, которые делят между собой обе стороны. Государство выдает кредиты под старые проценты (от 10 до 25%), при инфляции в 2500%. А в банках кредиты прокручиваются под новые %. Нажива „накручивается“ и на экспорте сырья (оно покупается на рубли, по русским ценам, продается на доллары, по западным). Разворовываются огромные иностранные кредиты, оседающие в карманах начальства. Но и этим дело не исчерпывается.

 

         Не случайно Реддауэй и Глинский говорят о бесполезности для России таких кредитов, даже о вреде их, призывают западные страны не давать их Ельцину. Кредиты в первую очередь идут не на поддержку кризисной экономики. Главный вред даже не в том, что они оседают в карманах воров. Самое опасное и пагубное, что власть пользуется такими кредитами, чтобы искоренить остатки демократии. В статье говорится о многомиллиардном займе, который предоставил в несколько этапов России Международный Валютный Фонд. В 1993 г., через три месяца после получения средств второго этапа, „Ельцин направил танки на разгон демократического парламента, который в свое время помог ему прийти к власти. Погибли сотни людей“. До этого провоцировали, отключали воду, электричество. Патриарх предложил, чтобы в отставку подали обе власти. Верховный Совет и президент. Ельцин в какой-то момент колебались, но и та, и другой уходить не хотели. Парламент тоже „хорош“: Хазбулатов, Руцкой. Но не красно-коричневый, как изображали его, не прокоммунистический. В свое время избрал Ельцина президентом. Активно поддерживал его в дни путча ГКЧП. Для переговоров о капитуляции заговорщиков в Крым послали вице-президента Руцкого, чтобы не подвергать Ельцина опасности. Именно Ельцин выбрал Руцкого на пост вице-
          987   президента. После 1993 г. сам этот пост был упразднен, чтобы ни с кем не делить власть (плох Руцкой, предложил бы другого, а то – никого). К 93 г. обостряются противоречия между президентом и Верховным Советом, его руководителями: Р.И. Хазбулатовым (Преседателем верховного Совета) и А.В. Руцким (вице-президентом). Каждая сторона тянет «одеяло на себя». 22-23 сентября 93 г. Верховный Совет, а затем съезд народных депутатов, по представлению Конституционного суда, принимают решение о прекращении президентских полномочий за нарушение Конституции. Здание Верховного Совета (Белый дом), по приказу Ельцина, окружается войсками. Танки обстреливают Белый дом. Верховный Совет распущен. Сколько людей погибло во время штурма до сих пор не известно. Видимо, много.    Специально выписали Д.Якубовского, авантюриста, умельца подбирать компромат, чтобы состряпать дело на Руцкого. Как доказательство того, что борьба идет с красно-коричневыми, была видимо спровоцирована попытка захвата прокоммунистическими силами Останкинской телебашни (те «клюнули» на приманку). В основе конфликта – борьба за власть, но со стороны Ельцина – за единоличную. Стремление его укрепить власть президента .е. свою), существенно урезав значение власти законодательной (не взирая на лица). Всё время спекуляция на угрозе победы красно-коричневых, Жериновского, на возможности возникновения гражданской войны. Думаю, что в тот момент такой угрозы не было. Фильм режиссера С.Говорухина «Великая криминальная революция» (1994). В конце 1993 г., вскоре после роспуска парламента и расстрела, принята по референдуму новая Конституция, почти без обсуждения, детального ознакомления с ней. Новоизбранный парламент практически лишен власти. Во многом увеличена власть президента, в том числе узаконено его право распускать парламент (еще одна возможность давления на него). При этом всевластный президент не берет на себя никакой ответственности. Фактически он несменяем (процедура импичменда стала чрезвычайно сложной). Вся ответственность возлагается на премьер — министра, хотя реальной власти у него не так уж много. Затем происходит перетряска Конституционного суда, в чем-то  не согласившегося с президентом. Уходит в отставку Генеральный прокурор (см. ниже). Т.е. и судебная власть сведена на нет. Уничтожено то взаимодействие трех властей (законодательной, исполнительной, судебной), которое лежит в основе правового, демократического государства. При сохранении демократических лозунгов, наступает время самовластья президента, его администрации. Они оказываются над всякой властью и ни за что не отвечают. По сути в 1993 г. вновь происходит государственный переворот, поддерживаемый и на этот раз демократами. С этого момента парламентско — президентское правление превращается в президентское. Качественно новый этап.

 

    Для сравнения напомню об американской Конституции. Там тоже президент наделен чрезвычайно большой властью. Но там нет премьера. Президент оказывается во главе власти исполнительной и несет полную ответственность за происходящее. Он может отклонить то или иное решение Конгресса, но в конечном итоге должен подчинятся ему. Власть Конгресса, его двух палат, в высшей степени весома. А президент не обладает правом роспуска его. Конгресс же может подвергнуть президента эмпичменду, отправить его в отставку. Большими правами наделен и Верховный суд, члены которого утверждаются Конгрессом, но несменяемы. На независимости основана и деятельность других судебных органов. Всё это, конечно, в идеале, но записано в законе, который более или менее
      988    соблюдается, при всех от него отклонениях.. Я уже не говорю о влиянии общественности, средств массовой информации, профсоюзов и т.п.

 

    В других странах, в частности в Европе, должность президента в большей или меньшей степени номинальная, иногда декоративная. Основная власть и ответственность возлагается на премьера (выдвигаемого победившей на выборах партией или коалицией их) и парламент разных странах в разной степени). Это относится и к большинству сохранившихся монархий. И только в странах азиатских, африканских, южно-американских деспотий, тоталитарного устройства сохраняется нечто подобное российскому правлению.

 

     Но вернемся к Ельцину и к статье Сеттера о нем. На следующий год (1994 г.), «получив еще полтора миллиарда, Ельцин отправил войска в Чечню, развязав войну, которая обошлась в сто тысяч жизней» (автор, видимо, имеет в виду общие потери, он считает не только погибших русских солдат и офицеров, но и местное население -ПР). 6.8 миллиардов долларов – новый кредит (95 г.); значительная часть его использована на продолжение  чеченской войны, расходы на которую превзошли займ. В 96 г. еще кредит (9.2 миллиарда) «помог оплатить кампанию по переизбранию Ельцина».

 

        Питер Реддауэй пишет о том, что во вторую половину 1990-х гг. Кремль несколько раз давал зарок не брать новых займов, а ныне просит 17 с лишним миллиардов долларов на преодоление последствий финансового кризиса в Юго-Восточной Азии, дефолта (отказа правительства от своих долгов) 1998 г. На что пойдут эти деньги? Какую неожиданность готовит режим Ельцина на этот раз? Полученные деньги, по мнению экспертов, будут истрачены на борьбу за власть или разворованы, а экономика останется в том же застое. Страшная инфляция рубля ( «деревянного»). Девальвация его (1000 за один). Новая инфляция, хотя и более медленная. Такого нет даже в южно-американских «банановых» странах.

 

      Кратко о приватизации: три ее этапа: 1) начальная, «дикая», до 1992 г. – верхушка руководства предприятий приватизирует их в свою пользу; 2) ваучерная (изобретение Чубайса), с 1992 по 1994 г.; полученные  ваучеры люди продавали за бесценок, на всех рынках, у всех остановок метро, за пол- литра, цену туфель, штанов: еще одно ограбление народа. 3) денежная, после 1994 г. Покупка предприятий по заниженным ценам, фактически почти бесплатно. Появление олигархов. Борьба финансово- экономических группировок. Монополии (по Ленину – «загнивающий капитализм»). Неверие новых владельцев в прочность отечественной экономики, в стабильность предпринимательства любой момент могут отобрать, что и произошло позднее на самом деле); поэтому огромные суммы уходят за границу. По оценке МВД за последние годы 20-го века нелегально из России вывезено около 350 миллиардов долларов (может быть, больше или меньше, но кто точно знает?!). Экономическая катастрофа, резкое падение производства: с 1992 г., когда начались экономические реформы Ельцина, по конец столетия ВВП (валовой продукт) уменьшился наполовину (такого падения не было даже в годы войны). В экономике нет гармонии, развивается лишь энерго-добывающая промышленность (Газпром). Мало инвестиций. Хронические неплатежи, многомиллионные задолженности. Регулярные задержки с заработной платой. Криминализация. Рэкет. Заказные убийства. Слияние гангстеров, бизнесменов и коррумпированных чиновников. Упадок и анархия производства. Явлинский указывал на попятное движение России  (хотя к концу 90-х гг., два последних года
         989     20-го века были для страны благоприятными: высокие цены на нефть, хорошие урожаи). О том, что построен не социализм, не капитализм, а какой-то мутант: смесь различных напластований, большей частью не прогрессивных. Все более усиливается несоблюдение (отсутствие) законности, силовое вмешательство государства во все сферы жизни.. Около 40% населения живет ниже прожиточного минимума. И это не трудности переходного периода, а существенные пороки системы, которые не изменятся без коренной реорганизации. Какой выход? Надежды на сильного, но умного и деятельного царя. На изменение массового сознания, преодоление пассивности народа? Разве на русское «авось»? Иногда оно «вывозило». Но надежда плохая. Такой выглядит Россия, по мнению ряда экономических обозревателей, в конце века, в конце правления Ельцина. Отмечу, что приведенная характеристика относится к концу ХХ века. Ряд составляющих ее во многом изменился. Но считать, что Россия ныне преодолела кризис, нашла решение своих проблем вряд ли правомерно (май 2007 г. — ПР)

 

   В ноябре 94 г. начинается первая чеченская война. Без особых успехов. В канун Нового года сокрушительный разгром в Грозном. Потеряно около 200 танков и БТР, значительное количество людей. Новое наступление российских войск. Боевикам предложено ультимативно в 48 часов сложить оружие. Первая чеченская война прекращена в 1996 г., в год выборов президента. Совпадение вряд ли случайное. К этому времени рейтинг президента сильно падает. Нужно было как-то  поднимать его. Объективно на переизбрание Ельцину идти не следовало. Кроме общей обстановки в стране, президент был серьезно болен, что всячески скрывалось. Но очень хотелось. Приближенные, в основном, уговаривали. Давление оказывала «семья», превратившаяся в серьезный политический фактор, заинтересованная, помимо прочего, экономически в том, чтобы Ельцин остался президентом. Судя по всему, Ельцин колебался, проводить ли выборы или остаться у власти без них. Риск проиграть был слишком реальным. Силовые структуры, видимо, были против. выборов. Возникла необходимость срочно заключать мир в Чечне. Значительную роль в этом деле сыграл генерал А.И. Лебедь.

 

   Здесь необходимо сказать несколько слов о силовых структурах. Прежде всего о генералах А. Коржакове и М.Барсукове. Второй особенно выдвигается к середине 1990-х г., после событий в Буденовске (захват летом 95 г. чеченскими террористами заложников). Барсукова назначают директором ФСБ, присваивают ему звание генерал-полковника, делают членом Совета Безопасности. Он приходит на новую должность с широкомасштабным планом, одобренным президентом: создать мощную силовую структуру по типу бывшего КГБ.

 

   Еще колоритнее фигура А.Коржакова. Мало образованный, не имеющий специального образования, грубый и ограниченный, Коржаков к средине 1990-х годов становится чрезвычайно влиятельным деятелем. Некоторые считают его рейтинг 3-м по стране. С Ельциным его связывают давние отношения. Призванный в армию, Коржаков в 69 –70 проходит военную службу в элитарном Отдельном Кремлевском полку (отобран как волейболист). По окончанию службы, с 70-го года начинается его работа в системе КГБ (70-89), в 9 управлении. С 1978 г. он приобретает специализацию, попав в подразделение, занимающееся личной охраной вождей. Служит в охране Бабрака Кармаля, Андропова, а затем с конца 85 г. становится одним из трех личных охранников Ельцина, в то время первого секретаря Московского горкома и кандидата в члены Политбюро. Когда для Ельцина
        990   наступили тяжелые времена, Коржаков, демонстрируя ему верность, уходит из службы охраны, устраивается на работу в Комитет по вопросам строительства и архитектуры, который возглавил опальный Ельцин, сперва в приемную, а затем снова в охрану. Когда Ельцин избран главой парламента РСФСР, затем президентом, Коржаков – несменяемый руководитель отдела его безопасности (СБП). Величины отдела никто не знает, но, по слухам, в нем более 4 тыс. человек. Зарплата нижних чинов в 1.5 раза, а офицеров в 4-5 раз выше, чем в других подразделениях. В охрану входят особые части, весьма масштабные (бригада, дивизия), группы спецназа ( «Альфа»). Расходов здесь не считают. На СБП и ФСБ уходит в год до 600 млрд. руб.

 

    Свою преданность Eльцину Коржаков проявлял неоднократно. 4 октября 1993 г. он – один из руководителей штурма Белого дома. После ареста его защитников, сопровождает их в Лефортовскую тюрьму. Близок лично Ельцину. Постоянный партнер его по теннису. В «Записках президента» Ельцин называет Коржакова «личным другом». Бывший Генеральный прокурор А. И. Казанник пишет, что Коржаков «всё решает в Кремле»: особенно когда надо протащить какое-либо сомнительное решение, подписать незаконный указ; в таких случаях следует обращаться к Коржакову, он всё сумеет «провернуть»; перед ним заискивают министры, приближенные президента, его помощники. Он вмешивается в обязанности Генеральной прокуратуры. Объединив свои возможности, Коржаков и Барсуков представляли мощную, казалось неодолимую силу. Они предпочитали действовать в 1996 г. своими методами, по их мнению, наиболее надежными, исключавшими выборы, которые могут не обеспечить Ельцину сохранение президентского места.

 

     Неожиданно последовал ловкий ход Ельцина, выбравшего решение другой кремлевской группы: одновременная отставки всевластных Коржакова и Барсукова, весьма непопулярных, внушающих страх. 20 июня 96 г. Коржаков внезапно снят со всех своих постов. Отставка его и Барсукова пробудила вновь надежды: президент сделал выбор в пользу демократии. Как тут не умилиться и не поверить ему?! Хотя о честности перевыборов речь не шла. Для победы не брезгали ничем. Ни подкупом. Ни фальсификацией. Напомню «случайно» задержанную спецназовцами коробку от ксерокса, выносимую из здания двумя членами ельцинского предвыборного штаба, в которой оказалось 500 миллионов долларов ( «коржаковцы», видимо, еще не отказались второй тур выборов сорвать, что тоже послужило поводом их отставки: посмели залезть в «грязную кухню» президентской кампании). Огромные «вливания» в избирательный фонд Ельцина финансовых магнатов, олигархов, в том числе Березовского, сыгравшего существенную роль в переизбрании президента. На время Березовский сделан секретарем Совета Безопасности, рассчитывал, вероятно, на благодарность, но продержался на этом посту он недолго. По сведениям «Интерннэшел геральд трибюн» в 96 г. на избирательную кампанию Ельцина было израсходовано денег в 200 раз больше, чем кандидат имел право потратить «по закону». По расчетам лондонского журнала «Экономист» налоговые льготы, выплаты, раздачи и т. п. «обошлись за несколько месяцев предвыборной кампании в 10 миллиардов долларов“, немного более того займа, который Запад выделен России на три года. Называют и другие суммы: от 700 миллионов до 4 миллиардов. В любом случае расходы космические.

 

     991 Таким образом, и сторонники выборов, и их противники, и сам президент, хотя делали ставку на различные карты, играли все в грязную игру. Демократией, честностью, искренностью здесь не пахло. При этом, на выборах 1996 г., как и при событиях 1993 г, для внутреннего употребления и для Запада коммунисты и Жериновский вновь используются в качестве пугала: если не Ельцин, то они придут к власти и будет совсем худо (такая угроза имела некоторую основу, но и она использовалась в игре в пользу Ельцина).

       Уже в те времена ходил анекдот:

        Избиратель спрашивает у Ельцина: – Будут ли президентские выборы?

        Тот отвечает: “–Да, будут“.

          “ –И у нас будет новый президент? “ – спрашивает избиратель.

         “ – Да, будет, если проголосуете за меня“.

         “ – А если нет?“

         “ – Тогда президент останется старый»

     С президентскими выборами 96 г. связана история с генералом А. Лебедем. Тоже построенная на сплошной лжи, в том числе информационной. Генерал Лебедь – кадровый военный, прошедший путь от командира взвода до командующего 14 армией в Преднистровье, где создалась взрывоопасная обстановка (Лебедь не дал ей перерасти в большое кровопролитие). Успешно он вел переговоры и в Чечне, способствуя заключению мира. Чеченское командование позднее говорило: Лебедь – единственный из русских, кому оно доверяет. В 95 г. его избрали в Думу и выдвинули одним из кандидатов в президенты на выборах 96 г. В первом туре никто из претендентов не набрал нужного количества голосов (за  Ельцина голосовало 35.06%, за Зюганова, лидера коммунистов –31.96%, за Лебедя, занявшего 3-е место, – 14.7%; далее шли Явлинский и Жериновский – 7.41 и 5.76%). За два дня перед вторым туром состоялись две встречи Лебедя с Ельциным. Вероятно, инициатором был последний. От позиции избирателей, голосовавших за Лебедя, зависел итог выборов. В эти дни Ельцин в печати заявлял о появлении в последнее время ряда новых интересных политиков, в том числе Лебедя. Велись какие-то закулисные переговоры. Лебедю давались какие-то обещания. Вторая встреча Ельцина с Лебедем продолжалась всего полторы — две минуты. Был подписан указ о назначении Лебедя секретарем Совета Безопасности и помощником президента РФ по национальной безопасности, его полномочным представителем в Чечне. «Это – не просто назначение, это – объединение двух политиков, двух программ», – заявлял Ельцин. «Его (Лебедя — ПР) программа действий обогащает программу действий президента России». По словам Ельцина 15%, голосовавших за Лебедя, голосовали за его программу, и теперь, на своей новой должности, Лебедь сможет «реально влиять на реализацию этой программы». Голосовавшие за Лебедя «дали наказ президенту выполнить то хорошее, что они увидели в его (Лебедя- ПР). программе». Всё взято из выступлений Ельцина. Но этого мало.

 

    14 июня 96 года Ельцин сказал журналистам в аэропорту Екатеринбурга, «что он знает президента России 2000 года». Журналисты спросили у него, «кого он имел в виду и имел ли он при этом в виду Александра Лебедя?»  «Борис Ельцин сказал: „Пока об этом рано говорить“, но затем, улыбаясь, тихо добавил: „Но вы правильно думаете“». Во втором туре Ельцин, с помощью голосов Лебедя, который поверил ему, вышел победителем, но вскоре после выборов генерал был отстранен. Сперва высокопоставленные лица президентской администрации стали в печати
         992    опровергать намерения Лебедя, утверждать, что никакого самостоятельного значения он не имеет, что он просто чиновник, Ельциным назначенный, который в любой момент может быть смещен. А затем последовала отставка. Политика – дело грязное. Лебедю следовало бы это учитывать.

 

      После выборов 96 г. положение с правами человека лучше не становится. Экономическое положение страны отнюдь не улучшается. И почти всё в СМИ заполняется ложной информацией, искажается, замалчивается. Иногда в газетах печатается материал под шапкой: «Дезинформация». По замыслу он должен иллюстрировать лживость цитируемых иностранных источников (вот-де какую чепуху пишут). Но название приобретает другой, непредвиденный, смысл, отражая лживость самих публикаторов. Ведь и на самом деле – дезинформация.

   В начале 98 г. «Общая газета» провела  конференцию. Выступавшая там Елена Боннэр заявила, что «такого массового нарушения прав человека не было со времен коллективизации. Власть действует вне морали и нравственности». В подобном духе говорили и другие. Как итог редакция делала вывод: многие факты свидетельствуют, что нарушения самых фундаментальных прав человека в конце 90-х гг. гораздо более значительные и массовые, чем в конце 1960-х. «При Брежневе были бережнее» (123).

 

    Удивительное дело. Казалось, в России ситуация ельцинского периода в чем-то  напоминала ту, которая сложилась в Чили, когда к власти в 74 г. пришел Пиночет и стал возрождать разрушенную экономику при помощи «мальчиков чикагской школы». И там, и здесь речь шла о сочетании диктатуры президента с рыночной монетарной экономикой. У России было даже преимущество: у нее президент ориентировался на демократию, а в Чили – на реакционные круги. Тем не менее, в Чили модель работала, страна вышла из экономического кризиса, а в России нет.

 

   Уже в период Ельцина начинаются политические убийства «неудобных» журналистов, общественных деятелей. За десятилетие (1994-2004) убито 240 журналистов. Приведу несколько примеров: В.Листьев, видный тележурналист, генеральный директор ОРТ, ведущий программы «Взгляд», убит 1 марта 1995 г. Д.Холодов, журналист газеты «Московский комсомолец», убит 17 октября1994 г.. Ему передали пакет якобы с материалами для газеты, в котором оказалось взрывчатое устройство. Следствие по делу Холодова велось в течение 10 лет. Исполнители убийства обнаружены, состоялся суд, а в итоге убийцы полностью оправданы. По сути дела заказчиком убийства оказался генерал армии Павел Грачев, в то время министр обороны. Прямо убийства Грачев, по его словам, не заказывал, он лишь дал указание «разобраться с журналистами», порочащими армию, в частности с Холодовым (тот расследовал непорядки в армии, в том числе злоупотребления командования при выводе советских войск из Германии). По словам Грачева, то, что исполнители поняли его слова как приказ убить «это их проблема»; что же касается взрывчатого устройства, «может быть Дима (Холодов-ПР) сам его изготовил», – цинично заявил Грачев. Знаменательно, что Грачев привлекался к суду не как обвиняемый, а только как свидетель.

 

       Осенью 1995 г. убит депутат Думы, лидер христианских демократов В.Савицкий., активно выступавший против войны в Чечне. Он ехал по городу, и шофер внезапно повернул на встречную полосу, подставив своего пассажира под удар машины, управляемой сотрудником частной охранной фирмы. Ходили слухи, что шофер проделывал такое и ранее. А за месяц до того петербургский митрополит
           993  Иоанн, которого Савицкий считал своим духовным отцом, неожиданно скончался от судороги, сидя с друзьями за столом в ресторане.

 

 20 ноября 1998 г. в Петербурге убита Г.Старовойтова, психолог, этнограф, общественный деятель, народный депутат СССР (89-91 гг.) и РСФСР 90-го г.), член комитета по правам человека, председатель партии «Демократическая Россия», сопредседатель движения «Демократическая Россия». Она занималась проблемами межнациональных отношений. Вначале активно поддерживала Ельцина. С 91 г. – советник президента по межнациональным отношениям. Но вскоре, 4 ноября 1992 г. освобождена от должности, без всякой мотивировки. Возникло впечатление: что-то  там не сладилось. Более она активным сторонником Ельцина не выступала, хотя и не высказывалась против него. В декабре 95 г. Старовойтова избрана депутатом Госдумы 6 созыва, а 29 января 96 г. центральная избирательная комиссия зарегистрировала группу, которая выдвинула Старовойтову кандидатом в президенты. Она стала соперником Ельцина. К президентским выборам ее избирательная комиссия не допустила. А в ноябре 98 г., накануне декабрьских выборов в Думу (она возглавляла петербургское объединение «Северная столица»), Старовойтова была застрелена на пороге собственной квартиры. Не собираюсь утверждать, что все подобные убийства инспирированы властями. Но происходят они, как правило, в пользу последних. Следствия о них тянутся годами. Виноватых не находят. Если находят, то не главных. Степень их вины вызывает сомнения. Главные инициаторы не обнаруживаются. Вот и убийцу Старовойтовой в конце июня 04 г. вроде бы обнаружили. Но это исполнитель. А как с заказчиком? Он неизвестен.

 

     Как-то незаметно «материализовалось» Министерство по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций (далее сокращенно – Министерство печати -ПР), само существование которого, по мнению правозащитников, несовместимо с понятием «свобода слова». По сути дела цензура не исчезала и при Горбачеве, и при Ельцине. Вроде бы при первом готовилась довольно существенная ее реформа, но она так и не произошла. Говорилось о важности сохранения государственных, военных и прочих тайн. Менялись названия (ГУОТ и др.). Произносились всякие красивые слова о достигнутой свободе. Но всё таки Министерство печати существовало. Как писал в свое время Твардовский в поэме «Теркин на том свете»: «Фронта нет, но есть штрафбат, Самый натуральный». Или «министерство Правды» Орвелла! Непонятно даже, кому это министерство подчиняется, премьер-министру или, как силовые ведомства, непосредственно президенту. Позднее министром печати на долгое время стал М.Лесин, противник демократических преобразований, всяческих свобод, автор разнообразных проектов по воспитанию государственного патриотизма. Лесин играл активную роль во всех скандальных историях по обузданию СМИ и во время Ельцина, и во время Путина. С лета 97 г. он стал Председателем Всероссийской государственной телевизионной и радиовещательной компании (ВГТРК), директором телевизионного вещания. Позднее его сделали министром печати. С его именем связано огромное количество различного рода темных сделок, правонарушений, валютных махинаций. Различные эксперты считают, что он виновен в ущербе на сумму в 182 млн. долларов. И этот человек выступает как хранитель этических ценностей, носитель высоких патриотических идей. В кабинете министров 04 г. ему места не нашлось
     994    (министерство печати «слили» с министерством культуры). Но Лесин не остался без работы. В конце июня 04 г. его ввели в состав Совета директоров Первого телеканала (подробнее о Лесине в главе десятой- ПР).

 

   В заключении кратко об А.И. Казанникове – исключении в окружении Ельцина семье уродов не без порядочного человека). Доцент (позже профессор) из Омска, юрист, преподаватель трудового права. Избранный в Верховный Совет, он отказался от своего места в пользу Ельцина, которого оценивал очень высоко. Став президентом, Ельцин назначил его Генеральным прокурором, возможно не только из благодарности, но и из желания иметь преданного человека, который будет беспрекословно выполнять все его указания. Казанников управлялся не симпатиями, а законом. Он отдал распоряжение расследовать вопрос: предлагали ли защитникам Белого дома сдаться (если не предлагали, то это преступление). Точно ничего выяснить ему не удалось. Но недовольство Кремля он вызвал. Затем пошли разные распоряжения, резолюции Ельцина: убрать такого-то прокрора, сделать то-то. Казанников таких распоряжений не выполнял. Затем возникли разногласия в связи с амнистией: по закону ее следовало проводить, а Ельцин не хотел. И Казанник написал записку с просьбой об отставке, а затем официально подтвердил просьбу, когда его стали уговаривать остаться на своем посту. Пробыл он на нем всего несколько месяцев, с декабря 93 по апрель 94 гг. «Наша власть, – утверждал он в 94 г., – лишена нравственной основы <…> единственная задача окружающих Ельцина – ежедневная демонстрация своих верноподданических чувств». Сам Ельцин «не вышел за рамки методов секретаря обкома партии <…> считая, что удара кулаком по столу достаточно, чтобы повернуть страну».

 

   Многое из того, что я рассказываю о периоде Ельцина непосредственно к цензуре, казалось бы, отношения не имеет. Полагаю, что это не так. Относительная свобода слова при нем сохранялась. Даже Трегубова, не столь уж снисходительная к Ельцину, не может не признать «единственного бесспорного ельцинского завоевания – свободы слова» (93). В какой-то степени она права. Отношения Ельцина и Путина к СМИ существенно отличаются. При первом более или менее благополучно: существовали прикрытые Путиным телеканалы. Ставились «Куклы», где изображался Ельцин в карикатурном виде, жалким и нелепым. Допускалась кое-какая критика. Но о свободе слова вряд ли можно было говорить. Власти, тем или другим способом добивались, чтобы шла та информация, в которой они заинтересованы. Другое дело – те популистско- демагогические заявления, с которыми выступал президент, особенно в первые годы правления (берите столько власти, сколько пожелаете и сможете осуществить; никакой цензуре вы подвергаться не будете и т.п.). Следует помнить о нескольких обстоятельствах. Первое: гласность ввел всё же на Ельцин, а Горбачев. Именно при нем была отменена цензура, перестал существовать Главлит. Ельцин сохранил горбачевские нововведения, много говорил о свободе слова, не ужесточал контроль над СМИ, относился к ним терпимо, но никаких коренных изменений к лучшему в этой сфере при нем не произошло. Второе: в это время не было существенного противостояния между СМИ и властью. Медиа-магнаты, Березовский, Гусинский, другие поддерживали Ельцина. Именно они сыграли важную роль в переизбрании его в 96 г. на следующий срок. Поддерживали президента и демократы. Так что особенно и не было кого «подавлять». Когда же появлялись опасные конкуренты, претендовавшие на пост президента (объединение «Отечество» Лужкова — Примакова), власти отлично
         995    сумели организовать на телевидении их травлю (выступления на первом телеканале С.Доренко, нападки на Лужкова, грубые до неприличия). Третье (самое главное): в целом, несмотря на исключения, разные точки зрения, полемику и т.п., СМИ создавали в общем благополучную, приукрашенную картину российской действительности, весьма отличающуюся от того, что было на самом деле. В таком ключе освещались и наиболее важные события, о которых мы выше говорили. Такое изображение от СМИ и требовалось. Ни в коем случае нельзя утверждать, что средства массовой информации при Ельцине стали свободными и подлинно независимыми, соответствующими тем требованиям, о которых шла речь осенью 1991 г.

 

       Не станем подробно останавливаться на деталях, на том, что почти не сообщалось о состоянии здоровья президента, об его инфарктах, об отношении к алкоголю (скажем вежливо), о том, что в 96 г. «на царство» выбирали совершенно больного, фактически недееспособного человека; только по слухам, по анекдотам, по западным «голосам» российские люди узнавали некоторые детали поведения Ельцина (как он пи'сал на виду встречающих, выйдя из самолета. Или дирижировал оркестром, или не захотел проснуться на промежуточной посадке, где его ждал премьер-министр одного из иностранных государств). Всё это мелочи, иногда дурно пахнущие. Но они свидетельствуют, что в России (как и в СССР) власть никак обществом не контролируются, ни в мелком, ни в крупном. Трегубова рассказывает о многих подобных деталях. Например, о «Стокгольмском кошмаре» – поездке Ельцына в Швецию в начале декабря 97 г. Там он начал сватать вице-премьера Б.Немцова шведской кронпринцессе Виктории: «какая девушка симпатичная! Надо тебя на ней женить. Пойди познакомься!» Сам притянул к себе Викторию и смачно поцеловал ее (51). На пресс-конференции  предложил сократить в два раза атомное оружие, в одностороннем порядке, но причислил к ядерным странам Японию и Германию. Потом перепутал Швецию с Финляндией, объявил, что в 20-м веке она находилась с Россией в состоянии войны. Заговорил о шведских угольных рудниках (мифических), пояснив, что нужно отапливаться не углем, а газом, который Россия продаст Швеции; приказал подготовить договор о газопроводе к 8 часов утра следующего дня. Как тут же на трибуне начал падать. Его едва удержали. И только пресс-секретарь Ястрембжинский сумел сгладить обстановку, всё истолковать наилучшим образом, так что автор сама засомневалась, слышала ли она бред Ельцина. Немцов позднее объяснил, что причина всего – бокал шампанского, который Ельцын слегка пригубил на приеме у короля: у президента проблемы со здоровьем, его «накачивают» какими-то сильно действующими лекарствами, при которых категорически противопоказан алкоголь (50-55).

          В аналогичном духе делает Ельцин заявление о необходимости продажи земли во время визита его в Орел в сентябре 1997 г.: «Крестьянин должен быть хозяином своей земли с правом купли и продажи! И пока такого положения в Земельном кодексе не будет, я его не подпишу!» (57). А еще лучше высказывание в Красноярске о Курильских островах: во время неформальной встречи с японским премьер-министром, почувствовав себя царем, Ельцин пообещал тому отдать эти острова Японии; прибежавшие взволнованные японские чиновники спрашивали: «Ваш – нашему острова подарил <…> Он что, серьезно?!». И далее: «А почему я не могу этого сделать?! Я хочу сделать приятное своему другу!» (58). Еще один сказочный анекдот: в своей знаменитой новогодней речи, назначая Путина
            996   наследником, Ельцин сказал: «В новый век страна должна войти с новым президентом!». «Дедушку“ просто надули, чтобы отобрать власть: окружение явно внушило ему, что новый век наступает не тогда, когда у всего человечества – 1 января 2001 года, а уже сейчас, 1-го января 2000-го», – пишет Трегубова.. Всё это попахивает «байкой», но знаменательно, что такого рода «байки» связываются как раз с именем Ельцина.

        В конце полное падение авторитета, вначале чрезвычайно высокого. На грани деградации, иногда полной невменяемости. Похож на Брежнева в последний период его власти. А проявления деградации далеко не всегда только анекдотически – нелепы. Они бывали небезобидны. За месяц с лишним до своего «отречения», на саммите ОБСЕ в конце ноября 99 г. в Стамбуле он готов был резко обострить отношения с Западными странами, поставив встречу на грань срыва. Ельцин подготовил  «крутую речь, от которой бы никому мало не показалось! Типа „да вы все вообще заткнитесь, козлы!“ В конечном итоге, благодаря нескольким правкам <…> он произнес смягченный вариант, где было сказано, что Чечня не дело Запада и они не имеют никакого права обвинять Россию». Всё же удалось достичь компромиссного варианта. В решение конференции не был вписан пункт, что нарушение прав человека «не является внутренним делом государства» (Тр.с.209,221-222).

 

      Нужно, правда, отметить, по словам Трегубовой, что Лужков и Примаков, рвавшиеся к власти, готовы были в связи с событиями в Югославии нагнетать обстановку в еще большей степени (136-138). Примаков, летевший с визитом в Америку, узнав о начале бомбежек, повернул обратно самолет. Все средства массовой информации вели ожесточенную кампанию против западной коалиции, за «фашиста Милошевича»: «И всей этой агрессивной пропагандой загаживались мозги населению круглые сутки, в каждом выпуске новостей». Даже в негосударственных СМИ происходило то же самое. Замалчивались все темные стороны действий Милошевича, конфликт освещался лишь с одной стороны; действовала жесткая «просербская внутренняя цензура», ориентированная на полную поддержку по сути тоталитарного режима. В СМИ сближался с фашизмом не он, а силы коалиции, направленной против Милошевича. На первой полосе «Известий» печаталось, например:  «Вновь в небе над Белградом появились немецкие боевые самолеты» (Тр.с.136-138).

 Завершая разговор об Ельцине, отмечу следующее: во время правления Путина, особенно во второй срок его президенства, и он сам, и его идеологи (Сурков, другие) часто противопоставляют 2000-ные годы 1990-тым: период стабилизации, порядка, управляемой демократии периоду хаоса, безвременья, распада. Такое противопоставление имеет некоторые основания. Имя Ельцина при этом обычно не называется. У невнимательного читателя (слушателя) может создаться впечатление, что речь идет обо всем периоде перестройки, включающем правление Горбачева и Ельцина. Но Горбачев в данном случае не при чем. Его время закончилось в самом начале 90-х годов, далее пошло время Ельцина, со всеми теми неурядицами, о которых я писал в этой главе, которые перечисляют и поклонники Путина, выдвинутого Ельциным своим преемником. Осуждая 90-е годы, следовало бы прямо сказать: время Ельцина. Думается, можно сказать, что маятник, который при Горбачеве начал двигаться в одном направлении, уже при Ельцине повернул в другую сторону. Второй срок президентства Ельцина многие историки называют
         997   периодом распада государства, олигархического капитализма, расцвета мафии, обнищания народа. Возникает и весьма зловещее понятие – «семья Ельцина».


 И всё же в период правления Ельцина цензура особенно не свирепствовала. Главлит, как всемогущий и всевидящий аппарат, был уничтожен. Функции министерства печати сперва еще не были четко определены. Нужные результаты достигались не прямыми запретами, а более гибкими мерами. Существовали издания, критикующие официальную политику и справа, и слева, хотя трудно определить, где левое, где правое. Телеканалы «прибирались к рукам». Но продолжало существовать НТВ Евг.Киселева (даже «куклы», комментарии Шендеровича снять не удалось). И главное – контроль, в основном, не распространялся на сферу художественной литературы, искусства. По сравнению с временами до Горбачева происходит очень существенное изменение задач цензуры. Она, в той или иной форме, сохраняется в области политической, экономической, общественной и т.п. информации, но, за редкими исключениями, не касается области литературы и искусства, той области, которая прежде была крайне существенной сферой цензуры. На том спасибо. И в целом с именем Ельцина все таки связано немало хорошего. Какие бы причины ни побуждали его к действию, он в переломный момент осени 91 г. стал во главе народа, защищающего демократические идеалы, пытался создать правительство рыночной экономики (оказавшееся несостоятельным), не зажимал слишком сильно свободу слова, дал возможность странам Прибалтики обрести независимость. Думается, после него стало окончательно невозможным воссоздание Советского Союза (несмотря на тенденции, появившиеся в более позднее время). Не так уж мало.


наверх